Опасайтесь бешеного пса

— А вот это нет, — покачала головой Апполинария, — такого не заведено, чтобы компании ходили. Нет, проходного двора Валентин Петрович не терпел. Бывало, конечно, заходил кто-то. Бывало, больного привезут посреди ночи. Чаще всего это и происходило ночью. Больницы-то закрыты, вот они к нему, — наивно объяснила тетя Паня. — Нынче скорой-то не дождешься. А бывало, операция срочная.

— Так что, он прямо на кухонном столе операции делал? — изумился Самарин, переходя на тон провинциального трагика.

— Почему это на кухонном? — возмутилась Апполинария Сидоровна. — У него комната целая под врачебный кабинет оборудована. Там все, что нужно, да не во всякой больнице такое сыщешь. — Самарин промолчал, и тетя Паня приняла это молчание за недоверие. — Да-да, Фома неверующий! Из-за границы получил все эти машины. Когда зять-то мой руку топором разрубил, халтурил по субботам-воскресеньям, ставил сруб кому-то, так его в травму отправили, а мне Аленка позвонила, внучка. Я только заикнулась Валентину Петровичу, он сразу по трубке своей позвонил куда-то, и через полчаса Гена уже был здесь. И так ему Валентин Петрович все залатал, что и шрама почти не осталось. Ну, если только очень приглядеться, видно беленькую полосочку. А после травмы, может, и вообще Генка бы без руки остался.

— Да… — покачал головой Самарин — Непонятно, как же он один работает. Серьезную операцию в одиночку сделать трудно, ладно еще — руку зашить Какое уж тут качество?

— А вот и качество! — бросилась на защиту любимого хозяина тетя Паня. — Не знаешь, так и не говори! Если очень нужно, он Любу вызывал, она живет дверь в дверь. Я так думаю, — она понизила голос, — что у них любовь.

— Да ну?

— У меня на это глаз наметанный, — заявила Апполинария Сидоровна, — Я это за версту чую. Они вели себя всегда, как чужие. Ну, доктор и сестра. Никогда ничего. Он ее даже на чашку чая не звал никогда. Но чувствую — есть тут чего-то, и все.

— А как это она дверь в дверь жила? — недоуменно спросил Самарин, скатываясь на роль деревенского дурачка.

— Чего, не понимаешь что ли? Ну, на нашей же площадке.

— Так что же, он ее там поселил?

— А вот этого не скажу, не знаю. Может, познакомились, когда он сюда переехал. Такое тоже бывает. Я со своим, царство ему небесное, тоже так познакомилась. На фабрику в Красном селе устроилась, в общежитии поселилась. Обед стала готовить, а соли-то нет. Пошла в соседнюю комнату, а там он сидит. Вот и познакомились. Может, Валентин Петрович тоже за солью зашел.

— Может быть, — покорно кивнул Дмитрий.

Соседку Любу, по счастливой случайности оказавшуюся хирургической медсестрой, следовало проверить. Вот тебе и отсутствие связей.

Апполинария Сидоровна еще долго рассказывала о благородстве Барханова, а Самарин думал, что это очень умный человек. Действительно, очень умный. Делал дома операции, оборудовал современный кабинет, поселил рядом хорошую (в этом Самарин не сомневался) медсестру, которую можно вызвать в любое время дня и ночи. И вот — нападение во дворе. Ведь очевидно, что хотели убить именно Барханова, а не того бомжа, который на свое горе надел чужое пальто. И сам хирург должен был это понимать лучше всех остальных. Знал ли он, чьих это рук дело? По крайней мере, догадывался. Хотя при его клиентуре, скорее всего, могли быть варианты. И что же он делает? Продолжает жить, как жил, не пытаясь защититься? Нелогично. Скорее всего, его хотели убрать из-за того, что он владел какой-то информацией. Похоже, так. Значит, он либо договорился с теми, кто пытался его убрать, либо постарался как-то защититься от них. Ведь ясно, что они не остановятся.

— И завсегда звонил, где бы ни был, куда ни уехал, — прислушался Самарин к тому, что продолжала рассказывать тетя Паня. — Всегда спрашивал, как там дома, все ли в порядке. И о здоровье обязательно, «как чувствуете себя, Апполинария Сидоровна», меня завсегда по имени-отчеству…

— И часто он уезжал? — спросил Дмитрий.

— Ну, бывало, — неопределенно развела руками тетя Паня, — уезжал.

— А куда обычно?

— Да кто ж его знает? Говорил, в командировку ненадолго. Куда у людей командировки бывают? Но звонил исправно.

— А вы на субботу-воскресенье домой уходите, когда он в отъезде? — осторожно спросил Самарин.

— Нет, тогда спала тут, — тетя Паня подозрительно покосилась на него, — а чего это ты так интересуешься? Говорят тебе, Валентин Петрович — честный человек, кристальный. Таких еще поискать! А что какие-то звери хотели на него собак напустить, так это небось завистники. Завидуют люди, когда кто-то живет лучше их самих. Вот и спускают собак! А несчастные, которые вообще ни причем, гибнут.

— Завистники, значит… — покачал головой Самарин. — А может быть, кто-то из его бывших клиентов? Вынул из него пулю, а тот поправился и забеспокоился — доктор-то знает, что пуля была.

— Можа, и они… — нехотя согласилась тетя Паня. — Но им большого интересу в том нет. А вдруг снова? Что тогда? В травму ехать? А оттуда в милицию сообщат, это уж как пить дать…