Опасайтесь бешеного пса

— Какой учитель, школьный? А вы говорили, что не помните детства. Видите школу же не забыли!

— Это не школьный, это — Мой Учитель, тот самый лесной старик, который меня спас.

— Допустим. Только как мне объяснить ваше присутствие в группе? Что я скажу людям?

— Я думаю, вам не придется ничего объяснять… — Савва посмотрел на план собачьего питомника, который нарисовал полчаса назад Олег, и показал пальцем в один из углов: — Константин Аркадьевич сейчас находится здесь. И ему очень плохо. Нам нужно торопиться.

— Хорошо. Вы меня почти убедили. Я довезу вас до моста Иван-города. Дальше — спускаетесь к мосту сами. Если перейдете через мост, на той стороне я вас подберу. Ну, а если вас там задержат — выпутывайтесь сами.

— Дмитрий Евгеньевич, да я не так давно вывел из «Крестов» одного студента. Его туда специально отправили, чтобы убить в камере под видом самоубийства. А я пришел и вывел.

— Вот только об этом мне не рассказывайте! — Самарин даже руками замахал. Он недавно уже слышал какую-то похожую невероятную историю. Причем на студента вроде бы объявляли всероссийский розыск, но почему-то отменили. Мутная была история. И знать ее суть было ему ни к чему, своих заморочек выше головы. — Завтра мы выезжаем. В семнадцать ноль-ноль.

* * *

— Всегда лучше, если операция проходит бесшумно, — говорил Осаф Александрович Дубинин, попивая чай за кухонным столом Самарина.

Рядом, ближе к стене, сидела Мила. Напротив нее пил воду из пиалы Савва.

— Это консультант по нетривиальным явлениям, — решился-таки отрекомендовать его Дмитрий Самарин. — Возможно, мы захватим его с собой.

— Что, прямо так, без визы? — удивилась Мила, посмотрев недоверчиво на странного человека, который откуда-то узнал ее отчество. — А, поняла, у вас, наверно, виза постоянная.

— Этот вопрос решается в рабочем порядке, — неопределенно ответил Самарин. — Без шума было бы здорово. Но вот только собаки…

— Оружие мы получим на месте, — объяснила Мила. — В конце концов, будем стрелять на поражение.

— Андрес Аарма выделит оцепление и штурмовую группу, но это — на крайний случай, — продолжил Дубинин. — Для нас они, если уж возникнет такой случай, исполнят роль похоронной команды.

— Собак убивать нельзя, — неожиданно встрепенулся Савва, до этого безучастно молчавший.

— Не понял? — переспросил Дубинин. — Их что же, в честь нашего прихода специально посадят на цепь? Человек, если он не дурак, сам ложится по приказу на землю. А бешеный пес — он потому и бешеный, что законы логики для него, как… — Куделин стал подыскивать сравнение, но так и не найдя, закончил: — Короче, никто, кроме нас, этих бешеных псов не нейтрализует.

— Я их нейтрализую, — негромко, но твердо проговорил Савва. — Убивать я их не позволю. И потом, пока вы будете стрелять по собакам, эти люди убьют врача, Олега Глебовича.

— А что предлагаете вы? — спросила, с трудом скрывая раздражение, Мила. — Вы участвовали хотя бы в одной подобной операции?

— Не помню. Я думаю, не участвовал.

«Это конец. Сейчас они погонят его в шею, а заодно и меня», — решил Дмитрий.

Он даже забыл, что сидит на собственной кухне.

— Я думаю, что сначала нужно вывести ветеринара, — объяснил Савва.

— Очень конструктивная мысль. Только кто это исполнит? Волшебник в голубом вертолете? — В голосе Милы была уже нескрываемая едкость.

— В вертолете было бы хорошо, — ответил Савва, — но его у нас, по всей видимости, не будет. Поэтому я просто попрошу открыть ворота, успокою людей и животных, а потом выведу ветеринара.

— Чушь какая! Мы просто зря тратим время, — и Мила повернулась к Дубинину. — Осаф Александрович, ты-то скажи что-нибудь.

— А что я могу сказать? Глупость, извините, она и есть глупость. Я думаю, товарищу или господину… как там его… ехать с нами не следует. А нам пора по домам. Завтра в машине обсудим детали.

— Нет, подождите, нельзя же так! — Диме Самарину было и стыдно за глупости, которые лепил здесь Савва, и обидно за него.

Он посмотрел на Савву. Тот сидел с невозмутимым видом.

«Сделай! Ну сделай хоть что-нибудь, чтобы они не ушли! Покажи хоть какой-нибудь фокус!» — молил он Савву.

Тот ничего не слышал. Потом повернулся к Миле.

— Эмилия Анатольевна, я понимаю, что вы мне не доверяете. Дело в том, что я не могу раскрывать вам свои возможности просто так, для забавы или для самоутверждения. Могу только для пользы. — Он повернулся к Дубинину. — Я знаю, Эмилия Анатольевна переживала, что, пока мы тут разговариваем, ее муж мерзнет во дворе при этом бешеном ветре. Я его только что попросил подняться в квартиру и через полминуты он будет здесь.

— Интересно! — проговорил Дубинин. — А если не будет, тогда что? — договаривал он уже во время звонка в дверь.

Встречать еще одного гостя бросился с лаем Чак Норрис Второй.

— Мы сейчас заканчиваем! — крикнула вошедшему мужу Мила. — Чаю хочешь? Или кофе?

— Я, простите, воспользовался бы местом, где, так сказать, моют руки.

Штопка провела его к этому месту, потом помогла раздеться, посадила в комнате у телевизора и принесла чаю. Мила не допускала участия мужа в своих делах.

— И никакой утечки информации, — объясняла она.