Опасная близость

– Ты не Катрин Кортни, – резко сказал Маркус. – Ты моя жена, графиня Ротем. Но я пони маю, что ты имеешь в виду. Что тебе нет необходимости играть роль Каталины.

Она подалась к нему.

– Я думала над этим, Маркус, и нашла выход.

– Неужели нашла? – спросил он с деланным равнодушием.

– Эль Гранде и я можем подтвердить, что тебя вынудили жениться. Теперь у тебя есть свидетели, Маркус. Брак признают недействительным, и мы можем идти каждый своей дорогой.

Он так свирепо посмотрел на нее, что Катрин отшатнулась.

– Я уже сказал тебе: отныне все буду решать я, а не ты или Эль Гранде, – яростно проговорил он, чеканя каждое слово. – Ясно?

Она вскочила и закричала не сдерживаясь:

– Мне наплевать, что ты сказал, с меня хватит, я хочу развода! Я отказываюсь изображать Каталину. Ненавижу эти черные волосы. Хочу снова жить собственной жизнью. Хочу к друзьям, хочу домой, хочу быть собой! – Ноги у нее задрожали, и Катрин оперлась о стол. – И я не хочу, чтобы ты использовал меня так, как этой ночью.

Глаза у него потемнели, на скулах играли желваки. Все, что он пережил прошлой ночью, обрушилось на него с новой силой. Он был уязвлен до глубины души, и не только ее предательством, но и тем, что, как ему казалось, даже в своей страсти она была неискренна.

– Тогда – развод! – сказал Маркус и вышел, хлопнув дверью.

23

Катрин вернулась в свой дом в почтовой карете. Какое облегчение было снова стать собой – не надо больше говорить с испанским акцентом, лгать в глаза людям, которых любишь, а главное – красить волосы в жуткий черный цвет. Несколько часов понадобилось ей, чтобы смыть эту гадость.

И никакого Маркуса, будь он проклят!

Она привезла с собой груду коробок и чемоданов с вещами, якобы накупленными за время трехмесячного путешествия со вдовой Уоллес.

Маркус долго репетировал с ней, пока она не затвердила каждое слово своей новой легенды. Она даже вызубрила, вооружившись картой, названия мест, где они с вдовой якобы побывали, и тем обезопасила себя от любых случайностей. Маркус отправил ее домой не из Лондона, но, чтобы создалось впечатление, что она только что пересекла Ла-Манш, посадил в почтовую карету в Дувре. Там они и простились.

Он был вежлив, но замкнут и дал ей понять, что иногда они будут встречаться, но для того лишь, чтобы обсудить детали развода или признания брака недействительным. Ежели им доведется встретиться в иных обстоятельствах, никто, заверил он, не узнает, что они не просто знакомые.

– Что ты собираешься сказать своим? – спросила она.

– Еще не думал об этом. Да и какое это имеет значение?

Для нее это имело значение, причем большее, чем хотелось бы. Она никогда уже не увидит родственников Маркуса. За то короткое время, что она прожила в Ротеме, она успела привязаться к ним, почувствовать, что стала одной из них. Теперь придется расстаться и с ними тоже. Радости ей это не принесло.

– Думаю, не имеет, – сказала Катрин, – уверена, ты придумаешь что-нибудь убедительное.

Чуть ли не первое, чем она занялась по возвращении домой, были ее рисунки и дневники. Это были не настоящие дневники, а записные книжки, где она делала заметки, на основании которых потом составляла донесения майору Карузерсу. Рисунки, те немногие, что у нее остались, представляли собой портреты испанцев, кроме одного – портрета Маркуса.

Она долго смотрела на него, прежде чем отложить и взять другой. Тут были изображены Хуан, играющий в карты с падре, партизаны, главным образом женщины, Эль Гранде с товарищами, отдыхающие после боя. Для этих рисунков никто не позировал, она делала их по памяти, часто чтобы занять себя в бесконечно тянувшиеся дни, когда Эль Гранде не брал ее с собой в очередную вылазку.

А такое случалось нередко.

Вновь став Катрин Кортни, она первый раз увиделась с Маркусом, когда он приехал взглянуть на рисунки. Он заранее известил ее запиской и появился у стеклянной двери ее кабинета, выходящей в сад, когда супруги Макнолли уже улеглись спать.

Просмотрев рисунки, Маркус не нашел ничего заслуживающего внимания.

– Думаю, теперь это уже не имеет значения, – заметил он, прервав очередную затянувшуюся паузу в их разговоре.

– Я тоже так считаю. Маркус, ты еще не виделся с адвокатами?

– Не успел, я только несколько дней как вернулся в город.

– Понятно. Очередная долгая пауза.

– Хочешь чаю? Кофе? – предложила Катрин, когда молчание слишком затянулось.

– Нет, благодарю. Мне, наверно, не следовало бы оставаться с тобой наедине в такое позднее время.

Когда она ничего не ответила, Маркус шумно вздохнул и продолжал:

– Не пойми меня превратно, но я снял домик неподалеку. В Олд-Долби. Знаешь это место?

– Знаю, – насторожилась она. Ей известно было, что этот дом пустовал полгода.

– Я нанял мистера и миссис Миллс, чтобы они присматривали за домом. Если что случится и тебе нужно будет связаться со мной, можно сделать это через них.

– Что может случиться?

– Надеюсь, ничего. Но ты пока еще моя жена, и я несу за тебя ответственность. Кстати, это мне напомнило… как лучше расплатиться с тобой? Выписать чек?

– Расплатиться за что?