Опасная девочка миллиардера

— Выбери максимально качественные и крупные изображения и перешли пожалуйста Вите и Денису.

— Хорошо, — поспешно киваю и достаю телефон.

— А еще фамилии, паспортные данные, все, что знаешь про них.

— Каков бюджет? — деловито спрашивает Виктор.

— Главное результат и он нужен нам как можно быстрее.

— Будет сделано, Давид Георгиевич, — кивает Денис.

На минуту в кухне воцаряется тишина.

— Если бы это было похищение с целью выкупа, похитителям уже давно пора бы объявиться, — вдруг замечает Виктор.

— Возможно, девушка просто решила съехать из квартиры. Например, к своему парню, — поддерживает разговор Денис.

— Вот и разберитесь, — отвечает им Давид и отлепляется от стола.

Мужчины сразу подбираются и идут в сторону выхода. Мы с Давидом идем следом. Мужчины поспешно прощаются со мной и исчезают. Мы с Бергманом остаемся в квартире одни.

В холле воцаряется тишина.

По идее мне нужно поскорее выпроводить его и бежать в полицию, но я медлю.

Он же сказал своим людям: если надо, напрягите полицию. Так что вроде как все под контролем.

А еще он совсем скоро узнает правду. Вопрос нескольких часов. И что будет тогда?

У Верочки отчество моего отца, Владимировна, как и у меня, а фамилия Сергеева. Это мамина девичья. Я постаралась сделать так, чтобы сходу было непонятно, что она моя дочка.

Но то, что она и не дочь Ангелины, выяснится практически…сейчас. Я отправила данные Виктору, он начнет проверять и вот тогда….

— Может быть чай или кофе? — произношу, чтобы хоть что-то сказать.

— Давай, — соглашается Бергман, и мы снова проходим в кухню.

На этот раз Давид снимает пиджак и усаживается за стол как все нормальные люди. Я начинаю суетиться с напитками. Мои руки дрожат, и я никак не могу справиться с таким простым делом.

В конце концов Бергман поднимается и подходит ко мне. Усаживает меня на диван и сам берется за приготовление.

— Не волнуйся, Женя. Ты правильно сделала, что позвонила мне. Мои люди сделают все возможное и невозможное, чтобы найти твою подругу и ее ребенка. Если нужно, заручатся поддержкой полиции и сделают все, чтобы те работали максимально результативно. Это намного лучше, чем если бы ты пошла туда с улицы.

— Спасибо.

— Тебе чай, кофе? — спрашивает.

— Чай, если можно. Черный и без сахара.

— Я бы порекомендовал с сахаром. Станет лучше.

— Хорошо, — не спорю.

Если бы не похищение дочки и мое состояние на грани нервного истощения, я бы, наверное, замирала от восторга и нереальности происходящего. Сам Давид Бергман, миллиардер, за вниманием которого охотится столько людей, расхаживает по моей кухне, как по своей, и запросто готовит для меня чай.

Проходит несколько секунд.

— Ты так привязалась к этой девочке из-за того случая? — вдруг спрашивает Бергман, а я замираю.

Давид возвращается к столу с двумя чашками чая. Одну он ставит передо мной, вторую пододвигает к себе и снова садится за стол.

Взгляд внимательный и даже немного грустный. Или мне просто так кажется из-за неровности освещения? А его вопрос…

— Ч…что вы имеете в виду?

— Снова на вы?

— Извини, я путаюсь.

— Знаешь, Жень. Я много раз думал о тех словах, что сказал тебе тогда в Германии. С этим абортом. Это было так глупо и жестоко. Я много раз жалел. В конце концов, у меня столько денег, что я мог бы дать их тебе просто так, чтобы ты растила ребенка и неважно, что он не от меня. Мне не понравился в тот момент сам факт обмана с твоей стороны. То, что ты держишь меня за идиота.

Но я не мог забыть о тебе.

Я попросил своего человека в этом городе, чтобы нашел тебя и проверил, действительно ли ты беременна. Думал, если да, то переведу тебе деньги, раз его отец сбежал и оставил тебя в таком положении. Лишь бы только ты не делала аборт. Но выяснилось, что ты уже успела его сделать.

По позвоночнику пробегает холодок.

— Так быстро, — продолжает он.

— Странно. Мне показалось, что ты врешь насчет этого. Что ты ни за что бы не пошла на такой шаг, как аборт. А может, мне просто хотелось так думать и верить в это.

И теперь… ты ведь жалеешь об этом? Ты живешь вместе с подругой, у которой ребенок почти такого же возраста, какой мог бы быть у твоего малыша. Ты жалеешь. Я прав?

По мере того, как он говорит, я бледнею все больше и больше, а мои руки становятся холодными, как лед.

Он смотрит на меня, а я не могу произнести ни слова.

— Давид, я… — пытаюсь, но не могу. Только киваю.

Он кивает в ответ.

— Я…Верочка, она… — снова пытаюсь и снова замираю не в силах произнести, что на самом деле она моя дочка. Моя и его.

Мне нужно собраться с силами, а это не так-то просто. Я обхватываю пальцами чашку и пытаюсь согреть их о керамику.

Мне так хочется сказать, но…еще Леша, это наезд. Да и вообще. Мне страшно, просто страшно.

— Да, я очень привязана к Верочке, именно поэтому, — выпаливаю и тут же жалею. Был отличный шанс, а я его упустила.

Он кивает. Мне кажется, он и правда расстроен, а не играет.

В этот момент звонит телефон Бергмана.

— Жень, извини, это Виктор.

— Да, конечно, — киваю.

— Слушаю, — произносит он, — да. Да, Вить. Нет, а…

Тут он хмурится и кидает взгляд на меня. Я вся подбираюсь.

— Ясно. Хорошо. Спасибо, Вить.