Опасная фамилия

– Но почему же?! Тут же столько может быть для вас выгоды!

– Потому что эта честь принадлежит совсем другому лицу. Вам известному.

– И ничего невозможно сделать?

Вертенев признался в полном бессилии, пока ситуация не изменится.

– А ежели я переверну эту проклятую ситуацию? – спросил Митя.

– Вот тогда и поговорим. Искренне рад началу нашего знакомства… – сказал Вертенев, изобразив улыбкой полную покорность судьбе.

7

Взяв извозчика, Серж с тоской наблюдал, как мужик, кряхтя и сопя, пытается увязать багаж половчее. Борьба с вещами закончилась полной победой веревки, которая в три обхвата перетянула чемоданы, и все равно они кренились так, что при повороте могли выскользнуть.

Терпение Сержа было на исходе. Надежда Васильевна поставила шляпную коробку рядом с собой, заняв весь диванчик, и ему пришлось сесть на откидную скамеечку напротив. Пролетка тронулась, чемоданы жалобно скрипнули, готовые вырваться на свободу.

Каренин ждал, что Надежда Васильевна расскажет о поездке, о том, как поживают ее друзья, и о прочих мелочах, которые обычно мало его волновали, но сейчас отчего-то стали важными и даже нужными для успокоения странной дрожи, никак не отпускавшей его сердце.

– Как же это могло случиться? – вдруг спросил он, совершенно не желая начинать подобный разговор.

Надежда Васильевна гладила пальчиками по фанерной крышке коробки.

– Нет, я не могу объяснить тебе этого, Серж, – ответила она, переходя на «ты», как всегда, когда они оставались между собой.

– Ты не почувствовала, как у тебя с пальца стягивают перстень?

– Наверно, я заснула или отвлеклась. Не представляю, когда она так изловчилась. Она была такая милая, мы так славно болтали обо всем на свете. Я бы с нею объехала вокруг света и не соскучилась бы. Она одна из тех милых женщин, с которыми и поговорить, и помолчать приятно. Я и подумать не могла, что она воровка. Такое хорошенькое личико.

– Как же ее зовут?

– Кажется, Полина… Впрочем, она могла назваться выдуманным именем. А ведь показалась мне дамой самого лучшего воспитания.

– И все-таки не могу понять, – сказал Серж. – Как она могла тебя обмануть? Ума не приложу…

– Ты знаешь, как я дорожу этим перстнем, – ответила Надежда Васильевна. – Это не только память о нашей помолвке, но и память о твоей матушке, а это для меня священно…

– Да-да, конечно, спасибо Наденька. Когда ты надевала перчатку, разве не заметила, что перстня нет?

– Ах, боже мой! Серж, это было какое-то колдовство, не иначе. Я ничего не заметила, не обратила внимания, не мучь меня, пожалуйста, я страдаю не меньше тебя. – Надежда Васильевна отвернулась.

– Слышал, что ловкие мошенники умеют так пыль в глаза пустить, что и себя забываешь. Но не думал, что придется испытать это на себе, – сказал Серж. – Прости, забыл спросить: как твоя поездка.

– Алина собирается замуж. Только об этом и говорили.

– У нас тоже все благополучно. Сережа подрос, бегает по саду, гувернер еле за ним поспевает. В нем я невольно вижу черты матушки…

– Я по нему скучала. А кто в доме из прислуги остался?

– Только швейцар. Остальные в Петергофе.

– Это ужасно. Ни одной горничной. Придется пить чай в кофейне. Ладно, все равно сегодня вечером поедем в Петергоф.

– Господин Ванзаров ждет тебя завтра, – напомнил Серж.

– Ничего, если немного подождет. Я хочу увидеть сына. Кажется, вечность его не видела. Надо ему купить в городе подарков.

Пролетка подъехала к старинному особняку на Большой Морской улице. Извозчик взялся за борьбу с чемоданами. Каренин подал жене руку, чтобы сойти. Она сама подхватила шляпную коробку. Серж взялся за звонок и дергал так долго, что чуть не оторвал шнур, пока за стеклом не появилась заспанная физиономия Василия Лукича, бывшего гувернера, разжалованного в швейцары по возрасту и развившемуся пристрастию к спиртному.

Василий Лукич кланялся и бормотал что-то сумбурное, от него пахло застарелым потом и старым матрасом. Каренин дал извозчику чаевые, чемоданы внесли в дом, Надежда Васильевна отправилась привести себя в порядок.

– Хорошо, что все так счастливо кончилось, но это испытание отняло у меня все силы, – сказал она, уходя наверх.

Серж тоже пошел наверх. В этот час ему бы уже следовало быть на службе или хотя бы поторопиться туда. Но он не спешил, из головы не шло странное происшествие, так внезапно начавшееся и кончившееся, и это необыкновенное везение, пославшее Ванзарова. Давняя привычка Сержа доводить любое дело до конца, любой задаче находить решение, сколько бы ни потребовалось времени, заставляла его в который раз анализировать происшедшее в поисках причины. Никаких логичных или осмысленных доводов он не нашел. И все же сошелся на одном: если позарятся на драгоценность, украдут хоть у спящего, хоть бодрствующего. Такой хороший урок следовало запомнить накрепко, могло пригодиться.