Опасная фамилия

Кирилл Алексеевич зашел в вокзал не с главного входа, а сбоку, через багажное отделение, поднялся на третий этаж, прошел насквозь зал ожидания третьего класса и вышел из него в той части вокзала, где железнодорожные пути упирались в отбойники и начинались ряды перронов. Он вынул часы на крепкой цепочке и сверился с вокзальными. Часы шли точно. У него в запасе оставалось не менее получаса.

Оглядевшись, он поманил мальчишку-газетчика, лупившего чугунную тумбу каблуком. Раскрыв утренний выпуск «Листка», он, как обычно, начал с конца, просмотрел известия о бегах и результаты велосипедных заездов на велодроме в Стрельне, пробежал рецензии на последние спектакли, ознакомился с разделом городских происшествий и напоследок заглянул в официальные сообщения и депеши. Осведомленный в том, что творится в городе, он каждое утро начинал с газет, сравнивая известные факты с изложением репортеров. Порой это его развлекало.

Сунув в карман газету, ставшую бесполезным мусором, Кирилл Алексеевич повел плечами и ощутил приятное чувство силы молодости, что бывает до некоторых лет. Не так давно ему исполнилось двадцать три, он служил, службой был доволен, и им были в целом довольны, так что не было причин для уныния. Да и вообще, это чувство ему было решительно незнакомо.

Юный граф Вронский имел тот счастливый характер, что позволял ему с легкостью относиться и к невзгодам, и к радостям. Невзгоды его были незначительны, а радости разнообразны и нескончаемы. Он давно и сразу усвоил, что человеку его воспитания, положения в обществе, окруженному родней и связями, особенно не о чем беспокоиться. Достаточно оставаться милым, приятным, славным и немного легкомысленным юношей, то есть таким, каким он и был на самом деле, чтобы все в жизни устроилось само собой. Случись трудная ситуация – и тут нечего беспокоиться, ему помогут выбраться с такой легкостью, какая не снилась простому смертному. Вся его жизнь наглядно показывала: нет таких преград, какие он не смог бы преодолеть, – при желании. Перспективы карьеры, немного туманные вначале, теперь снова сияли чистым горизонтом. Обязательства жениться и заводить семью над ним не тяготели. Он пребывал в том счастливом периоде жизни, когда кажется, что все вокруг служит одной цели: поставлять развлечения или забавные приключения. Вронский имел множество друзей и знакомых, на которых щедро тратил свободное время, частенько урывая его у службы, ради изучения все новых и новых развлечений. Он изыскивал новые забавы, – в столице на этот счет было много предложений, особенно для единственного наследника значительного состояния. Вронский щедро делился всеми радостями с друзьями, не жалея, за что его любили и ценили. Начальство смотрело на его легкомысленный образ жизни с возможной снисходительностью, не столько надеясь на будущие его заслуги, сколько отдавая дань заслугам его отца и дяди, заслуженных генералов в отставке.

Мимо прошла барышня в светлом платье, стрельнула глазками и задержала взгляд чуть дольше, чем полагается в публичном месте. Барышня засмотрелась не случайно. Вронский приманивал женские взгляды, не стараясь и не делая для этого ничего особенного. Невысокий, плотно сложенный брюнет, с добродушно-красивым, чрезвычайно спокойным и твердым лицом, всегда вызывал интерес у дам. В его лице и фигуре, от коротко обстриженных черных волос и свежевыбритого подбородка до костюма с иголочки, все было просто и вместе изящно.

Кирилл Алексеевич в другой день непременно последовал бы за незнакомкой, – кажется, она была совсем не против, судя по манящей улыбке. Но сегодня это было невозможно. Он был связан обязательством, если не сказать долгом. А что такое долг, Вронский знал отлично, поэтому он только вздохнул и улыбнулся не случившемуся.

На ближней платформе началось движение. Рабочие притащили ковровую дорожку и под команды господина в железнодорожной фуражке стали раскладывать ее по платформе, путаясь и расстилая не туда, куда требовалось. Снова скатав, они наконец угадали место положения, которое господин в фуражке лично отмерял шагами, и растянули ее вдоль перрона. Тут же у красного ковра был поставлен невзрачный господин, которому было приказано отгонять кого не следует. Что он и принялся исполнять с полным равнодушием.

Кирилл Алексеевич был настолько заинтригован, что поманил к себе дежурного жандарма. Рослый унтер-офицер как-то сразу поверил, что неизвестный господин в летнем пальто и с бутоньеркой имеет на это право. Подойдя, он убедился, что не ошибся, и отдал честь. Вронский дружелюбно расспросил его, что значат эти приготовления. Ответ его вполне удовлетворил. Нечто подобное он предполагал. Для его дела это никак не могло стать помехой.