Опасная граница: Повести

— Садись на мотоцикл и езжай в Вальдек. Один патруль должен немедленно вернуться. Если у нас завяжется бой с орднерами, пусть ударят им во фланг. Понял? Попробуешь позвонить со станции в Румбурк командованию роты. Если связи нет, придется тебе туда наведаться. Езды туда несколько минут. Скажешь, что нам срочно нужна помощь. Своими силами мы долго не продержимся. Возьми с собой пистолет и гранаты. Езжай как можно быстрее. Мы на тебя надеемся.

Франек бросил карабин ближайшему солдату, вывел из Дощатой пристройки новую «Яву-350». Мотоцикл завелся сразу же. Вахмистр еще раз оглянулся, помахал рукой и помчался по полевой дороге в направлении Вальдека.

— Ну вот, еще одним меньше! — печально констатировал Марван.

— Я должен был это сделать! — заявил Пашек. — Так положено!

Пять минут, видимо, уже истекли, но орднеры все еще выжидали.

— Что будем делать? — спросил боец, державший карабин Франека.

Ему никто не ответил.

— Черт возьми, неужели мы и впрямь поднимем перед ними лапки? — злобно бросил Марван.

— Ну уж нет! — откликнулись бойцы.

— Они дали нам пять минут на размышление.

— Этого недостаточно, — произнес таможенник Малы.

И опять воцарилась гнетущая тишина.

— А для меня этого времени даже много! — заявил Марван. — С винтовкой я пришел на границу, с винтовкой и уйду. Неужели мы испугаемся этих тварей? Они и с оружием-то, поди, не умеют как следует обращаться. Стоит только по ним пальнуть, как они побегут обратно в деревню.

— Если бы все были на месте... — заговорил опять Пашек. Он посмотрел вокруг и увидел нахмуренные лица.

— Я никак не пойму, для чего мы торчали тут с мая. Только для того, чтобы вот сейчас сдаться этим негодяям? — спросил вдруг Вагнер. — Вы верите, что они позволят нам уйти? Кто может гарантировать, что с нами ничего не случится, что нас не угонят в какой-нибудь концлагерь в Германии? Если хотите, сдавайтесь, а я ухожу. До укреплений всего километров пятнадцать. Скоро начнет темнеть, так что догнать меня им не удастся.

— Я с тобой! — отозвался другой боец.

— Об отходе у нас еще будет время поговорить. Сейчас главное — решить вопрос, будем мы защищаться или нет, — сказал Пашек. — Один патруль у нас на границе, четверо в Вальдеке, у моста, наши немцы сбежали...

— Если будем отступать, то четверых из Вальдека надо взять с собой, — напомнил Марван.

— А как быть с мостом? — спросил Пашек. — Взорвать?

— Ясное дело, в случае отхода придется взорвать.

— Ладно, — согласился начальник лагеря.

Решение было принято, но облегчения он не почувствовал. Он не любил, когда что-то разрушали, однако Марван прав: в случае отступления мост придется уничтожить.

— А тот боец, который пошел вниз за сигаретами, вернулся?

— Я уже давно здесь! — отозвался из окопа коренастый парень.

— Значит, в наиболее опасном положении сейчас находится патруль на границе.

— Как только они услышат выстрелы, сразу вернутся. И если ударят по орднерам с другой стороны...

— Двое против пятидесяти? — засомневался Пашек.

Драгоценные минуты истекали. Все понимали, что разумнее было бы отойти, но как быть с товарищами, которые несут службу вне лагеря и ничего не знают о происходящем? Конечно, если оказать сопротивление, они услышат стрельбу и поймут, что произошел вооруженный конфликт, а куда отходить — всем хорошо известно. Отряды местной охраны должны были, ведя сдерживающие бои на широком фронте, организованно отходить на линию укреплений.

Серая пелена облаков опустилась еще ниже и уже касалась вершины Юттельберга. Главари в шинелях песочного цвета, наклонившись друг к другу, о чем-то совещались. Пять минут прошло. Что же они предпримут?

— В случае сильного натиска противника будем отступать по намеченному пути, — объявил Пашек. — А так как перед нами во много раз превосходящие нас силы...

— Да мы же еще ни разу не выстрелили! — гневно воскликнул один из бойцов. — Неизвестно, как они себя поведут.

— Конечно! — поддержал его Вагнер. — Если увидим, что удержаться не сможем, тогда и будем отходить к укреплениям.

Порыв холодного ветра взволновал кроны деревьев и прошелся по кустам. Сверху посыпались тяжелые капли. От пожелтевшей притоптанной травы и земли исходил запах тления.

— Значит, повоюем! — весело бросил пулеметчик, — Увидите, как они побегут! — Он любил свое оружие и был бы огорчен, если бы стрелять не пришлось. В окопе он чувствовал себя в безопасности.

У Пашека забилось сердце. Он рывком расстегнул воротник формы и глубоко вздохнул. Он понял, что решение принято: отряд отступит, только если вынудит обстановка. Он посмотрел на бойцов и подумал, что кто-то из них действительно отойдет, а кто-то останется здесь навсегда. Кто же из ребят вытащит в этой лотерее плохой номер?

— А может, лучше сразу, без шума... — предложил он вяло.

Пашек опять ощутил тревогу. Это был не обычный страх, а, скорее, предчувствие чего-то ужасного. Пять минут давно прошли, он это точно знал и все-таки продолжал стоять возле окопа, нерешительный и подавленный. В эти минуты мужество покинуло его.

Около Вальдека загрохотали выстрелы. Эхо в недалеком лесу слило их в единый гул.