Опасная граница: Повести

Неожиданно рядом раздались шаги и в глаза Стейскалу ударил свет ручного фонарика. Он остановился. Кто-то подошел к нему. Стейскал не видел кто: яркий свет заставил его зажмуриться.

— Выключи фонарь! — попросил он по-немецки.

—- Чего надо? — рявкнули в ответ. Голос был Стейскалу незнаком. Скорее всего, его обладатель не из Кенигсвальда.

— На станции тяжелораненый, нужен врач или санитарная машина.

— Кто он?

— Таможенник.

— Пусть подыхает, — с ненавистью произнес незнакомец.

— Я не хочу, чтобы он умер.

— А зачем его спасать? Одним чехом будет меньше.

— Он такой же человек, как ты и я. На фронте раненым всегда оказывали помощь.

— Если это один из тех, кто был у моста, пусть мучается. И вот что я тебе скажу, Стейскал: Гелбих и Янеке убиты, четверо в больнице, а ты хочешь, чтобы мы помогали таможеннику, повинному в этом...

— Они же защищались! И ты хорошо это знаешь, черт возьми! Вы сами напали на них. Что же им оставалось делать? Они выполняли приказ, и вы исполняли чье-то приказание. Вы захватили мост, чехи отступили. Чего же вам еще надо?

— Ты хорошо знаешь, чего мы хотим. Собирай свое барахло и сматывайся.

— В последней войне мы не убивали раненых. Ты был на фронте?

— У нас свой приказ, — ушел от ответа незнакомец. — Ликвидировать всех вооруженных чехов... Шел бы ты отсюда, Стейскал. Не влезай в дела, которые тебя не касаются, иначе плохо будет.

— Пришлите за ним санитарную машину, — попросил Стейскал миролюбиво, хотя внутри у него все кипело. С каким бы удовольствием он проломил эту тупую башку!

Парень на шоссе засмеялся:

— Как ты думаешь, что с ним сделают наши, если он попадет в их руки?

— Черт возьми, разве сейчас война? — гневно спросил железнодорожник.

— Да, война. Мы ведем ее против чехов. И мы освободим свой фатерланд без посторонней помощи.

— Без посторонней помощи? Расскажи кому-нибудь другому!

— Знаешь, Стейскал, не будем об этом. Исчезни и больше здесь не появляйся.

— Пропустите меня в деревню. Я найму повозку, и утром на станции не будет ни души.

— Никто тебя не повезет. Ты пришел сюда с пустыми руками, с пустыми руками и уйдешь.

Стейскал понял, что ничего у него не получится. Он так и не узнал пария. Если бы он сейчас нашел телегу, можно было бы отвезти Маковеца в Красна-Липу.

— Значит, не хочешь мне помочь?

— Не хочу и не могу. Я поставлен здесь часовым. Если кто увидит, что я болтаю с тобой, мне достанется...

— У меня нет оружия, и я не враг вам.

— Уходи отсюда! И скажи спасибо, что я тебя не подстрелил.

Фонарик погас, шаги удалились. Стейскал еще постоял, прислушиваясь, но все было тихо. Ему стало холодно: он вышел из дома раздетый, в одной рубашке. Со стороны луга дул холодный ветер. Опять пошел мелкий дождь. Стейскал медленно брел обратно, страстно желая, чтобы из тьмы неожиданно вынырнули солдаты в касках, с винтовками и пулеметами, чтобы его остановил офицер и спросил, что здесь происходит...

Свет от фонарей на платформе напоминал мерцающие светлячки. Стейскал обдумывал, как предотвратить внезапный визит на станцию незваных гостей. Свет в комнатах нажигать не следует. Платформа посыпана толстым слоем песка, так что шаги они наверняка услышат. А он еще злился, что не привезли песок помельче: мол, люди будут портить обувь. С другой стороны они не нападут: продолжительные дожди превратили луг в непроходимое болото да и дом стоял на высоком фундаменте.

В конце платформы для поездов в сторону Румбурка были свалены старые шпалы. Свет фонарей до них едва доставал. Но при первых же выстрелах фонари наверняка будут разбиты. А что дальше? Обороняться? Или сдаваться? Самое разумное, пока есть время, бежать отсюда. Но как быть с Маковецем? Хотя генлейновцы и отошли, они оставили на шоссе часового да и сами могут в любой момент вернуться. Может, он зря сказал, что в доме раненый? От этой мысли Стейскала в жар бросило. Они же придут отомстить за своих. Только сейчас он понял, что натворил. Но ведь все с ним согласились. И потом, он хотел помочь раненому...

Они могли бы переправить Маковеца к пани Германовой. Впрочем, что это ему взбрело в голову, ведь ее сын — один из тех фанатиков, что с оружием в руках нападают сейчас на чехов. Идти к кому-нибудь другому? Поселок Вальдек состоит всего из нескольких домов. Нет там ни одного надежного человека. Стейскал лихорадочно думал, но выхода не находил. Единственным приличным человеком был лесник Сейдл, но до его дома добрых пять километров. Идти темным лесом с раненым на носилках... А если его вообще нельзя трогать? Господи, как бежит время! Пока все спокойно. Если бы не Маковец... Если бы! Это проклятое «если бы»!

Едва он вошел в дом, как все повернулись к нему.

— Вы говорили с кем-нибудь? Ну как?

— Я совершил ошибку, — грустно произнес Стейскал. — Сказал им, что здесь лежит раненый таможенник. Теперь они могут отомстить. У них двое убитых и четверо тяжелораненых.

— Ерунда! — воскликнул Юречка. — Они с самого начала знали, что мы отошли на станцию. Они же нас видели. Ничего вы не испортили. А как вас встретили?