Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Поскольку я уже предложил отмечать по вертикальной оси в Пространстве Замысла количество Замысла, так что помещенные выше организмы окажутся сложнее организованными, следует отметить, что на Древе Жизни (нарисованном, как предлагаю я, снизу вверх) «выше» значит «позднее» (и ничего более). Заметим, что «выше» не будет автоматически означать «сложнее». Какова связь времени и Замысла – или какой она могла бы быть? Могут ли более сложные организмы появиться раньше и постепенно утратить сложность? Возможен ли мир, в котором бактерии являются потомками млекопитающих, а не наоборот? На эти вопросы о возможном и невозможном будет проще ответить, если мы для начала получше разберемся, что именно случилось на нашей планете. Так что давайте пока договоримся, что на приведенных ниже диаграммах по вертикальной оси отмечается время и только время, причем более ранние моменты – внизу, а более поздние – выше. В соответствии с традицией, изображение по горизонтальной оси отражает многообразие видов, существующих в мире в каждый конкретный момент. У каждого отдельного организма своя судьба, отличная от прочих, а потому два организма, даже если они являются идеальными копиями друг друга, будут в лучшем случае изображены бок о бок. Но то, как мы их выстроим, может зависеть от некоего измерения или совокупности измерений, отражающих различия в формах отдельных тел – то есть, если воспользоваться техническим термином, от морфологии.

Итак, снова зададимся вопросом, как бы выглядело Древо Жизни, если бы его можно было окинуть одним взглядом? Разве не напоминало бы оно пальму, как изображение на ил. 3?

Это – первое из множества деревьев или дендрограмм, которые нам предстоит рассмотреть, и, конечно же, чернила и бумага не позволяют достичь нужного разрешения, и квадрильоны отдельных линий сливаются воедино. Я намеренно пока что оставил «корень» дерева ворсистым и размытым. Нас все еще интересует середина, а о самых первых фазах речь пойдет в других главах. Если мы приблизим ствол дерева и рассмотрим любое из его поперечных сечений – «конкретный момент» времени, – то увидим миллиарды и миллиарды отдельных одноклеточных организмов, отдельные группы которых оставят следы, ведущие к потомкам, находящимся чуть выше по стволу. (В те давние дни организмы размножались почкованием или делением; несколько позже у одноклеточных появилось нечто вроде секса, но выбрасывание в воздух пыльцы, откладывание яиц и другие явления, связанные с привычным нам половым размножением, возникли только в районе кроны Древа, после успешной революции многоклеточных.) В мире будет наблюдаться некоторое разнообразие и – со временем – прототипы будут пересматриваться, так что, возможно, весь ствол следует изобразить склоняющимся влево или вправо или расширяющимся сильнее, чем это показано на рисунке. Только ли незнание мешает нам разделить этот «ствол», образуемый разновидностями простейших организмов, на отдельные ветви? Возможно, его следовало бы нарисовать со множеством тупиковых ветвей достаточно значительных, чтобы быть замеченными (как это сделано на ил. 4), отметив многообразные эксперименты по созданию альтернативных прототипов одноклеточных, продолжавшиеся миллионы лет и в конечном итоге закончившиеся вымиранием.

Ил. 4

Существовали, должно быть, миллиарды таких неудачных конструкторских экспериментов, но, вероятно, ни один из них не отступал от единого нормативного образца одноклеточного организма слишком далеко. В любом случае, рассматривая ствол нашего Древа под большим увеличением, мы бы стали свидетелями резкого увеличения числа кратковременных альтернативных решений, как на ил. 5, практически незаметных на фоне нормального консервативного воспроизводства. Как мы можем быть в этом уверены? Можем, поскольку, как мы увидим, у любого мутировавшего организма шансы на выживание гораздо ниже, чем у прототипа, разновидностью которого такой организм является.