Опасная игра

Железная решимость, которая привела Кида сюда, по-прежнему заставляла его делать шаг за шагом даже помимо воли. Незаметно для себя он выбрался на мелководье. Ручей упрямо тащил его назад, не желая выпускать из своих объятий. В конце концов ему пришлось опуститься на четвереньки.

Добравшись до берега, он плашмя растянулся на земле.

От холода Малыш весь дрожал. Трясся как в лихорадке, но поделать ничего не мог. Сейчас справиться с ним было бы под силу даже ребенку, во всяком случае, так он подумал. Ледяная вода, в которой юноша так долго пробыл, превратила его в кусок льда, холодом сковала сердце. Судорогой скрутило горло, так что он едва мог дышать. И при этом все же ясно понимал, что должен лежать неподвижно, пока не разберется в том, что происходит вокруг.

Кид почти сразу же обнаружил, что он выбрался на берег вовсе не так близко к лагерю, как ему вначале показалось, от ярко горевшего костра его отделяла целая вереница фургонов. Сейчас, в темноте, колеса их выглядели чудовищно огромными, бесформенными, будто были сломаны или расплющены. В призрачном свете звезд дрожали и расплывались их тени. Но сквозь эти колеса можно было увидеть, что происходит у костра.

Вокруг него сидели трое или четверо бандитов.

Остальные, завернувшись в одеяла, скорее всего, спали или пытались уснуть. «Еще одно свидетельство жестокости этих мерзавцев», — подумал Малыш, и его передернуло от омерзения. Эти, с позволения сказать, «люди» могли спать в то время, когда хриплый стон из сотен тысяч пересохших глоток взывал к небу о милосердии! Воды, ради всего святого, немного воды! Той самой воды, которая только что дергала и тащила Кида вперед, вертела, как волчок, била о бесчисленные острые скалы, той прозрачной, ледяной воды, которая чуть было не превратила его в сосульку и от холода которой его до сих пор била дрожь… Какой же сладкой она, должно быть, казалась этим тысячам и тысячам умирающих животных, кружившим на месте в облаках едкой пыли! Ведь сейчас вода олицетворяла для них саму жизнь.

Вдруг в лицо Малышу пахнуло жаром — услужливая память вновь вернула его назад, в его не забываемое никогда детство. Снова перед глазами, натужно скрипя, тащилась старая повозка, а две костлявые, похожие на ожившие скелеты, коровы, шаг за шагом с трудом переставляя дрожащие ноги, упрямо шли вперед миля за милей. В тот далекий день Кид тоже дрожал как осиновый лист — его трепала жестокая лихорадка. Только сейчас его сжигал другой жар — это было пламя ненависти к Диксону и его людишкам, этим бессердечным дьяволам, для которых чужие муки ничего не значат.

Встряхнувшись, юноша повнимательнее пригляделся к сидевшим у костра и разглядел среди них Диксона. В ярких отблесках пламени, падавших ему на лицо, он почему-то показался ему постаревшим. Плечи его устало сгорбились. Впрочем, подумал Кид, может, это просто оттого, что он так сидит?

Что, если Диксон угадал, точнее, почувствовал, что его заклятый враг все-таки пробрался в их лагерь, и теперь, едва осмеливаясь дышать, лежит на расстоянии выстрела?! Господи, как же легко взять его на прицел — надо только слегка повернуть голову! Впрочем, и ему, Малышу, на таком расстоянии достаточно лишь нажать на спусковой крючок — и бандиту придет конец!

Но сейчас он не мог себе этого позволить!

Принципы, которые Кид исповедовал, возможно, на чей-то взгляд весьма расплывчатые и неясные, в этом смысле, однако, звучали совершенно недвусмысленно. Нельзя стрелять человеку в спину — это во-первых, а во-вторых — нельзя стрелять в того, кто тебя не видит. Он многое перенял у краснокожих, но привычку нападать исподтишка считал подлой и недостойной порядочного человека.

Однако сейчас достаточно было одного только взгляда на Диксона, чтобы жаркое дыхание ярости опалило Малыша, заставив мгновенно позабыть и о ледяной воде, и об отчаянно промерзших руках.

Привстав, он медленно пополз вперед, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Наконец добрался до одного из фургонов и, облегченно переводя дыхание, укрылся в его тени. Немного отдохнув, поднялся на ноги и тут с ужасом обнаружил, что перед ним стоит человек!

У юноши мгновенно перехватило дыхание. Мысли вихрем закружились в голове. Он похолодел, не веря своим глазам, словно перед ним вдруг из-под земли появился бесплотный дух.

Как долго этот человек стоял здесь, укрывшись в тени, невозмутимо наблюдая за лазутчиком, больше того, их злейшим врагом, бесшумно пробравшимся к ним в лагерь? И что он ждет от него, осмелившегося на подобную дерзость?!

Все это с бешеной скоростью промелькнуло у Кида в мозгу.