Опасная игра Путина. Между Ротшильдами и Рокфеллерами

Россия не готова к этой мировой войне, как и царская Россия в 1914 году не была готова к Первой мировой войне, и все это закончилось катастрофой – революцией 1917 года. Я думаю, что для России это может закончиться ее территориальным распадом из-за перенапряжения в грядущих конфликтах. Более того, поведение Путина в украинском кризисе открывает дорогу к такому разделу России. Ее элита выглядит как непредсказуемая, опасная и разрушительная. А поскольку претензии к России имеют все соседи, то в минуту слабости ее сразу разорвут на части».

* * *

А что же будет с русским народом, какая судьба ему уготована в будущем мироустройстве? Хотелось бы для ответа на этот вопрос привлечь мнение моих русских друзей.

Одна русская дама по имени Елена, большой знаток истории своей страны, рассказала в Москве автору этих строк немало интересного.

Прежде всего следует сказать, что всех иностранцев, побывавших в России в путинское время, неизменно поражало одно обстоятельство: почему народ этой страны не только терпел невероятные тяготы и унижения, которые уготовила ему власть, но продолжал, несмотря ни на что, поддерживать ее? Вероятно, причины этого надо искать в русской истории и сформировавшейся под ее влиянием психологии русского народа.

Елена, стройная, подтянутая и очень энергичная шатенка, объяснила это так:

– Вы знаете, чем знаменита улица, по которой мы едем? (Мы проезжали в это время по Большой Никитской улице, – это в самом центре Москвы, недалеко от Кремля. – Э.Ф.). Во времена Ивана Грозного с левой ее стороны начинались опричные владения (личная гвардия русского царя Ивана Грозного; опричники отличались особой жестокостью. – Э.Ф.), а с правой стороны улицы были земские владения, то есть обычные государственные. Опричники могли в любой момент вторгнуться в государственные владения и жестоко покарать тех, кто не устраивал власть. Мало того, опричники являлись наглядным примером, как живут те, кто преданно служит власти. Здесь, на левой стороне Большой Никитской улицы для опричников готовили всевозможные яства, которые мы сейчас назвали бы деликатесами. Представляет, как в голодные годы правая сторона улицы наблюдала, как объедается левая? Если бы левая сторона улицы добилась жизненных благ трудом, старанием и талантами, это было бы справедливо; но нет – люди, служащие власти, получали блага по произволу самой этой власти.

– Люди не могут быть свободными, когда им постоянно напоминают, что власть выше их, а они ничтожны перед ней, – горячилась Елена. – Так воспитывают только рабов, – надо ли удивляться, что рабство прочно вошло в русскую душу?

– История рабства в России насчитывает много веков, – продолжала Елена. Путешественник пятнадцатого века сообщает, что «род московитян хитрый и лживый», – из-за этого московитяне дешево ценятся на невольничьих рынках Востока. Один мой приятель, которому я прочла этот отрывок, сказал, что нет большого греха в хитрости и лживости, если с их помощью можно избежать рабства. Он не понимает, – с возмущением говорила Елена, – что лучше умереть с честью, чем жить во лжи: вот вам влияние рабства на нас!..

– К моменту освобождения русского народа от крепостного рабства он приобрел худшие качества, которые несет рабство вообще, – рассказывала Елена. – Историк Кавелин указывал на склонность русских к воровству, обману, плутовству, пьянству, на дикое и безобразное отношение к женщине. Вам приведут множество примеров жестокости и бесчеловечия русского народа, писал Кавелин.

– И не верьте рассказам о русском смирении и покорности, – говорила Елена, – это не смирение, это ипохондрия. Обратной стороной этого так называемого смирения являются необычайное русское самомнение и крайне болезненное самолюбие, – Фрейд определил бы это как особого рода психопатию, основанную на скрытых патологических комплексах…

Я позволил себе не согласиться с моей собеседницей и сказал, что русский народ совершил немало великого, а его огромный вклад в мировую культуру – несомненен.

Глаза Елены сердито блеснули и она живо возразила:

– Если вы вспомнили о деятелях нашей культуры, то и они признавали, что в русском народе крепко сидит сознание раба. Пушкин писал:

К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

Другой наш поэт, Лермонтов, сказал еще более резко:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.

Чернышевский говорил (вы слышали о нем?): «Нация рабов – сверху донизу все рабы».