Опасная игрушка

— Ты представляешь, я, как в анекдоте про изнасилование, расслабилась и постаралась получить удовольствие. Во всем надо искать что-нибудь приятное, — болтала она, пытаясь открыть найденным ключиком наручники. Наконец ей это удалось. Я усиленно стала растирать затекшие запястья и вертеть кистями рук. Елена тем временем большим столовым ножом перепилила веревки, и мои ноги тоже обрели свободу. Ура! Теперь надо полностью обезвредить этих ублюдков и ехать в город.

— Где он прикемарил? — спросила я Лену.

— На первом этаже в гостевой спальне. Надо быстрее что-то делать с ним, а то, не ровен час, проснется — и нам конец.

Я захватила с собой наручники и в сопровождении Мещеряковой отправилась к месту недавней постельной схватки. Здесь обнаружила совершенно голого братка, лежащего поперек огромной двуспальной кровати навзничь и вытянувшего руки. Ну прямо как на заказ! Я подошла к похрапывающему битюгу и ловко защелкнула наручники. Он проснулся и попытался вскочить, но получил точный и резкий удар под дых и свалился на кровать спиной, обнаружив свои нешуточные мужские прелести.

— Лена, прикрой чем-нибудь эту мотню, — спокойно сказала я, — и принеси моток веревки, я ему ножки спеленаю.

Девушка накинула на чресла бандюги полотенце и пошла за веревкой, осыпая отборными проклятиями недавнего партнера, который, слегка очухавшись, полностью врубился, в какую неприятную ситуацию он влип.

Елена вернулась, мы вдвоем связали волосатые ножищи негодяя, после чего я сорвала с него маску. Это лицо мне ничего не говорило.

— Лена, ты же знаешь, кто это?

— Ну, ребятки Кульбицкого, он их использует для всяких делишек…

— Ясно. Я так и думала. Братья — «свидетели», мать их перемать! — я от души проматерилась. — Ну, бык, давай мычи!

Браток смотрел на меня с откровенной ненавистью и, будь его руки свободными, придушил бы меня за милую душу:

— Тебе, сука, я ничего говорить не буду!

— Будешь, подонок, будешь! У меня не милиция, неделями «колоть» мне тебя некогда. Ты, помнится, час назад собирался мне что-то вставить? Не получилось. И прекрасно. А вот у меня — получится.

Провожаемая недоуменным взглядом бандита, я вышла, поднялась на второй этаж в столовую, где лежала моя сумка, заодно решила посмотреть на состояние второго братка. Он лежал мирно. Ладно. Я достала из сумочки все запасенные пиротехнические штучки, с хлопками, дымом и огнем, и опять спустилась в гостевую спальню. Лежащий там браток монотонно перечислял стоящей у окна Елене, как, куда и сколько раз он «сделает» ее раскаленной кочергой, когда рано или поздно освободится.

— Ты бы заткнулся, парень, — посоветовала я ему, — если кто и будет «сделан», так это ты, и немедленно.

С помощью Елены я привязала все огненно-искристые аттракционы к ляжкам негодяя, в непосредственной близости от гениталий. Все ниточки и веревочки я свела в единый «пульт управления» и, довольная своей работой, спросила:

— Ну что, в последний раз предлагаю тебе чистосердечно покаяться и рассказать про ваши с Кульбицким делишки и особенно о том, что касается пистолета Лепажа.

Браток послал меня на три буквы, затем в область пяти, и, не дожидаясь продолжения, я дернула за веревочку…

Случилось нечто неописуемое. Представьте себе, что в комнате одновременно взорвалось несколько хлопушек, петард и прочей новогодней муры.

Грохот и дым, огонь и искры и одновременный истошный вопль самца, узревшего свою главную драгоценность беззащитной среди разнузданной стихии. Я гуманно плеснула туда кувшин заранее приготовленной холодной воды, и опаленный, но не зажаренный бандит перестал орать. В его глазах даже появились слезы.

— Надеюсь, на первый раз твое сокровище уцелело, — сухо сказала я. — Будем повторять эксперимент?

— Сука…

— Что-о?

— Ну, я хотел сказать — не надо больше. Ты же меня искалечишь. Чего тебе вообще надо?

— Это вы помогали Кульбицкому имитировать ограбление, раскурочили сейф, разбили окно?

— Нет, нас там в тот день вообще не было.

— И, естественно, никакого джипа Палтусова вы и близко не видели?

— Нет, это босс заплатил нам и велел нести эту ахинею.

— И следить за мной тоже он велел?

— Да, сказал, чтоб мы не позволяли тебе соваться в его дела.

— Какие дела?

— Ну, с этой «пушкой» древней. А тут мы смотрим, ты на дачу рванула, и решили, что там она спрятана и ты ее отыщешь. Вот и все.

— Понятно. Так, чтобы вывести вас с брательником из игры и вы нам больше не угрожали, пойдете по статье за изнасилование.

— Что-о? Ты гребнулась, коза?

Он получил чувствительный удар в правую скулу. Затем — в левую.

— Елена, вернувшись в город, кинет заявку ментам, что вы набросились на девушку, отдыхающуюу на даче, и… Сам понимаешь!

Он буквально заскрипел зубами. На меня вдруг навалилась такая усталость, что захотелось лечь и уснуть. Но нет: надо было довести дело до конца, сдать пистолет органам. Кстати, пора бы и за саквояжиком сходить. Я быстро принесла чемоданчик. Увидев его, Елена открыла было рот:

— Татья…

— Не надо ничего говорить, Лена, я все уже знаю.

С этими словами я открыла медные застежки. И тут меня постиг удар.