Опасная игрушка для крутых парней

– Я в курсе. И, как говорил, провел работу в этом направлении.

– Могу узнать ее результаты?

– Так она для вас и проводилась. Начнем с того, что Владимиров полностью признал свою вину, да иначе и быть не могло. С ним работали профессиональные головорезы. Он помещен в секретную тюрьму в пригороде Триполи. Это даже не тюрьма в прямом понимании слова, тюрьмы разрушили повстанцы, освобождая из них своих собратьев. Под тюрьму оборудована гауптвахта бывшей войсковой части бывшей правительственной армии.

Командир отряда «Z» спросил:

– Схема секретной тюрьмы, план коммуникаций, порядок охранения территории и пути скрытного подхода к ней у вас есть?

– Только общая информация, в основном касающаяся охраны объекта.

– И в этом заключается ваша работа по Владимирову? – повысил голос Седов.

– Не горячитесь, господин Седой! – спокойно произнес Аль Дин, указав на сигарету. – У вас пепел на костюм упадет.

Седов стряхнул пепел в пепельницу.

– Не горячиться? У меня всего четверо суток для решения задачи первого этапа общей операции и практически никакой информации по объекту. Той информации, по заверению СВР, которой вы должны были обеспечить меня.

– Успокойтесь, Седой! Я могу завтра же представить вам и схемы, и планы. Но это ничего не даст.

– Почему?

– Потому что прямой штурм секретной тюрьмы может привести только к одному – крупному провалу. Охрана тюрьмы отобьет атаку. Владимирова же пристрелят в камере, как только прозвучат первые выстрелы. В итоге, как я уже говорил, – полный провал.

– Почему же вы не сообщили в Центр, что операция по освобождению Владимирова невозможна? Или все же при определенных условиях возможна?

Аль Дин категорично заявил:

– Штурм невозможен. Объясню почему, во-первых, объект охраняют два подразделения повстанцев общей численностью более двухсот человек. Одна смена караула насчитывает около сорока человек. Во-вторых, территория очищена от деревьев и представляет собой открытое пространство, ночью освещаемое прожекторами с шести вышек. На каждой вышке установлены пулеметы. За «колючкой», границей части, по всему периметру – минное поле шириной в двадцать метров. Исключение составляет узкий проход за воротами въезда на территорию, но они прикрыты двумя бетонными дотами и двумя БМП в капонирах. В-третьих, сама гауптвахта представляет собой сильно укрепленный, говоря языком военных, взводный опорный пункт. Согласен, можно применить установки разминирования, что у меня есть, сделать проходы в минных полях, можно даже из гранатометов, в которых также нет дефицита, срубить вышки и войти на территорию. Но это все! На открытом пространстве ваш отряд в тринадцать человек вынужден будет остановить продвижение и занять круговую оборону, а другими словами, попадет в безвыходное положение. Вас просто перестреляют по одному на этом открытом участке.

– Мы можем применить дымовую завесу.

– Хорошо. Отряду удастся сблизиться с гауптвахтой. И это уже максимум того, чего вы добьетесь. Бетонные плиты гауптвахты «РПГ» не пробить, а караул откроет огонь из скорострельных пушек, снятых с БМП. Теперь скажите, Седой, остаются ли у вас шансы на освобождение врача и отход? Ни единого. А почему я не сообщал обо всем этом в Центр? Ответ прост. У меня есть план, как вытащить вашего соотечественника из плена, не прибегая к бесполезному штурму.

– Вот как?

Седов прикурил очередную сигарету:

– И что это за план?

– Начальником тюрьмы с недавнего времени назначен некий Муамар Наджим. Сволочной, скажу вам, тип. Он до переворота служил в органах безопасности. Поняв, что Каддафи долго не продержаться против обрушившейся на него махины НАТО, Наджим быстренько переметнулся на сторону повстанцев. А до этого от Каддафи бежал один из его телохранителей, майор Мансур Харузи. Тоже шакалья порода. Так вот Наджим назначен временным начальником тюрьмы, у меня есть данные, что в скором времени он получит высокий пост в новом МВД, чуть ли не заместителя министра. Посему сейчас Наджим лезет из кожи вон, чтобы угодить руководству Переходного Совета. И это у него получается. Наджим даже семью перетащил на территорию части. К себе не подпускает никого, кроме, естественно, прямого начальства и… упомянутого мной майора Харузи.

Седов поинтересовался:

– Почему для Харузи начальник тюрьмы делает исключение?