Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

Основным до конца войны оставалось и так называемое «посемейное» снабжение — выделение продуктов, исходя из расчета на одну семью. За счет такого снабжения достигался не только более экономный расход продуктов, но и, что важнее, сохранялась моральная и духовная спаянность семьи. Культ семьи и желание пользоваться определенными льготами привели к невиданной до сих пор практике бракосочетаний с убитыми на поле боя солдатами. «Попадались объявления о странных бракосочетаниях, о которых с тем же успехом можно было бы сообщать на страницах с некрологами: женщины извещали о заключении брака задним числом с погибшим женихом. Из газеты «Фёлькишер беобахтер»: «Извещаю о своем бракосочетании задним числом с павшим обер-ефрейтором, танковым радистом, студ.-инж., кав. Ж[елезного] К[реста] II степени...» (10) Воистину сюрреалистическая картина — брак с мерт­вецом.

Даже в годы военных испытаний нацисты максимально пытались сохранить для своих дам возможность заниматься домашним хозяйством и семьей. Во время Второй мировой войны в Германии женский труд использовался в гораздо меньшей степени, чем в той же Англии. Сравнивая ситуацию с тогда недавней историей, Альберт Шпеер отмечал, что «в период Первой мировой войны трудовой повинностью было охвачено значительно больше женщин, чем теперь» (11).

Один из основных вопросов, стоящий перед семьей, имеющей желание обзавестись детьми, — это жилищная проблема. Семьям, жившим в старых квартирах с неудовлетворительными условиями, режимом предоставлялось дешевое жилье — новые квартиры, частные дома, садовые и земельные участки. Социологи Третьего рейха рассчитали, что среди граждан, имеющих в собственности землю, многодетных в два раза больше, чем среди тех, кто земли не имеет. Поэтому немецкие пропагандисты не только уговаривали немцев не оставлять свои деревни, но и проводили многолетнюю кампанию по возвращению к земле.

Городской житель, желающий обрабатывать землю, мог получить практически любой надел как в самой Германии, так и, позже, на оккупированных территориях. Чтобы новоявленные поселяне не испытывали страх перед возможностью жизни в деревне и крестьянским трудом, в рамках учебных программ каждый юноша проходил производственную практику, т. н. «Сельский год». Цель — получить навыки крестьянской жизни в тех областях Германии, где сельское хозяйство особенно развито. Предполагалось создать нечто, напоминающее сословие казаков в царской России — сообщество крестьян, живущих по границам рейха и способных с оружием в руках защищать его границы.

Кроме «Сельского года», т. е. непосредственной работы в хозяйствах, молодые люди изучали образ жизни предков, например древнегерман­ские обряды, связанные с плодородием земли, и выходящие из употребления народные ремесла. Для девушек программу дополнили проектом «Вера и красота», в результате которой они обучались обращению с домашним скотом, раскрою и шитью одежды, приготовлению простой пищи. В цели проекта также входила спортивная подготовка девушек, сексуальное просвещение, получение навыков по уходу за ребенком. Проект охватывал всех входивших в БМД («Союз германских девушек») девушек от 17 до 21 года. Ну и, наконец, самое главное: «Их (девушек. — К. К.) учат также, как читать нацистские газеты и слушать радио. В спальнях девушек Марвин заметила только две книжки: «Вера в нордическое государство» и «Мужчины»...» (12).

Естественно, при такой разнообразной, но строго продуманной системе воспитания, ничего не стоило подвести молодого человека к пониманию и вере в главный посыл национал-социализма — расовую теорию. Молодежь податлива для целенаправленной обработки, особенно, если эта обработка маскируется под патриотическое воспитание. «Рассказ учительницы об арийской расе, апология нордической женщины «с широким тазом, оптимально приспособленным для деторождения, с прямыми плечами, светлыми волосами и голубыми глазами» производит на Маргот ошеломляющее впечатление» (13). И уже на этом этапе к воспитанию верных своей стране бойцов подключалась организации СС. При их непосредственном участии организовывались и проходили все многочисленные языческие обряды, в которых принимала самое активное участие восхищенная их красочностью и романтической атмосферой молодежь.

Молодые люди, юноши и девушки, в результате многолетней планомерной обработки смешивали воедино семейные и националистические ценности и не видели себя вне данной системы координат. Они были готовы воевать (и убивать) за свои патриотические и, как им казалось, высокоморальные идеалы. Личный врач Гиммлера Феликс Керстен записал в своем дневнике после плотного общения в компании офицеров СС: «Каждый из тех, с кем я говорил, уже видел себя в роли аристократа-землевладельца на Востоке, главы типично немецкой семьи не менее чем с семью детьми» (14). Иначе говоря, их влекла перспектива заполучить личный бизнес, помогающий прокормить большую и счастливую семью. Вопрос, от кого и как придется «освобождать» эту землю, волновал их только в военном аспекте его решения.