Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

И, тем не менее, решающий перелом произошел довольно быстро. «Патриотическая» интеллигенция, считавшая себя хранительницей национальных святынь, которые преступно попирались космополитиче­ским обществом, воспряла духом и решительно стала на сторону нового режима. Через несколько недель после прихода нацистов к власти, в своей книге, названной «Курфюрстендам», глашатай этих кругов Фридрих Гусонг, не в силах сдерживать себя, воскликнул: «Случилось чудо. Их больше нет... Они претендовали, что являются германским духом, германской культурой, германским настоящим и германским будущим. Они представляли Германию перед всем миром, они говорили от ее имени. Все остальное было греховная, низкая, жалкая подделка, отвратительное мещанство. Они всегда сидели в первом ряду. Они присуждали рыцарские титулы духа и европейства. Нерешенных проблем для них не существовало. Они «создавали» себя и других. Кто бы им ни служил, его успех был гарантирован. Он появлялся на их сценах, печатался в их журналах, будучи рекламирован по всему миру, его товар рекомендовался, независимо, был ли то сыр или относительность, патентованное лекарство или права человека, демократия или большевизм, пропаганда за аборт или против юридической системы, дурная негритянская музыка или танцы нагишом. Другими словами, никогда не существовала более наглая диктатура, чем диктатура демократической интеллигенции и Zivilisalions-lileraten» (13).

Одновременно начался скачкообразный рост НСДАП. Еще в «Майн Кампф» Гитлер предупреждал: «Самой большой опасностью для Движения является чрезмерно быстрый, ненормальный рост числа членов организации. Пока данному движению приходится вести тяжелую борьбу, трусливые и эгоистические элементы старательно избегают его. Но когда победа движения стала фактом или когда близость победы становится уже вполне очевидной, в ряды его организации спешат все» (14).

Борясь с массовым наплывом желающих, заместитель фюрера Гесс 26 июня 1933 года издал постановление о двухгодичном испытательном сроке для новых партийцев, которые на это время получали только членскую карточку, а не партийный билет; они также не имели права носить коричневую рубашку (лишнее подтверждение значения внешней атрибутики в понимании нацистов). Партия действительно стала правящей.

Примечания к 4-й главе:

1. Кунц Клаудия. Совесть нацистов. М.: Ладомир, 2007. С. 50.

2. Фест Иоахим. Гитлер. Т. 2. Пермь: Алетейа, 1993. С. 364.

3. Гофман Генрих. Гитлер был моим другом. М.: Центрполиграф, 2007. С. 66.

4. Фест Иоахим. Гитлер. Т. 2. Пермь: Алетейа, 1993. С. 290.

5. Мельников Даниил, Черная Людмила. Тайны гестапо. Империя смерти. М.: Вече, 2000. С. 40.

6. Кунц Клаудия. Совесть нацистов. М.: Ладомир, 2007. С. 58.

7. Клемперер Виктор. LTI. Язык Третьего рейха: Записная книжка филолога /author/klemperer_viktor/klemperer_viktor_lti_yazyk_tretego_reiha_zapisnaya_knizhka_filologa

8. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 258—259.

9. Воропаев Сергей. Энциклопедия Третьего рейха. М.: Локид-Миф, 1996. С. 415.

10. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 261.

11. Карель Пауль. Восточный фронт. Т. 2. М.: Эксмо, 2003. С. 254.

12. Кунц Клаудия. Совесть нацистов. М.: Ладомир, 2007. С. 60.

13. Джонсон Пол. Современность. Т. 1. М. , 1995. С. 136—137.

14. Гитлер Адольф. Моя борьба. [Б.М.]: Т-Око, 1992. С. 491.

5. Министерство пропаганды

Мы специально дали довольно подробную картину событий, предшествовавших рождению нацистской пропаганды как государственного феномена, дабы читатель понимал ситуацию, в которой приходилось работать национал-социалистическим пропагандистам, и какие вызовы времени перед ними стояли. Еще несколько отступлений такого рода нас ждет впереди, а сейчас, как говорится, детали.

Никогда в Германии не было крупного политика и государственного мужа, деятельность которого так сильно нуждалась в пропаганде как средстве поддержки, как это происходило при Гитлере в 1933—1945 годах. Современные ему режимы, в частности советский и итальянский, уже имели мощный механизм государственной пропаганды. Причем, говоря об Италии, можно даже говорить о засилии в правительстве профессионалов от пропаганды. Многие фашистские «иерархи» Италии эпохи Муссолини пришли из мира журналистики, а потому считали своим долгом руководить всяческими новостями. В 1930 году половина министров и половина членов фашистского Большого Совета были журналистами. Двадцать других итальянских газетчиков стали ведущими дипломатами, а шестьдесят восемь оказались в парламенте (1). Так что это скорее профессиональный интерес людей, которые ничем другим толком заниматься не могли, а не продуманная государственная политика.