Опасная колея

Обидно, конечно, но ничего, пережили. Сели писать отчёт. И тут их ждал приятный сюрприз. Оказалось, что Листунов обладает редкостным талантом к составлению казённых бумаг. Так это у него ловко получалось: «на основании вышеизложенного были сделаны соответствующие выводы о необходимости принятия следующих мер; оные же меры были предприняты незамедлительно и дали ожидаемые результаты, итогом которых стала означенная победа добра над злом». Роман Григорьевич восхищённо наблюдал, с какой лёгкостью порхает перо в руке героя Ивана, оставляя за собой красивые, ровные строчки без единой помарки, тем паче, кляксы — и набело-то переписывать нет нужды! «Это ли не подлинный дар богов?» — думал агент Ивенский не без зависти.

Отношение Тита Ардалионовича к происходящему было двояким. С одной стороны, он радовался временному избавлению от постылой роли писаря. С другой — ощущал что-то вроде ревности, ведь его талантами Роман Григорьевич так не восхищался. И то сказать, восхищаться было нечем — боги обделили. Ну разве справедливо устроена жизнь?

— Тит Ардалионович, ну что же вы сидите даром в четырёх стенах? — обратился Ивенский заметив, что помощник его приуныл. — Отчего бы вам не навестить Екатерину Рюриковну, справиться, не нуждается ли в чём? Ведь она — лицо потерпевшее, родного дядю потеряла. Нужно проявить внимание к сироте! — последняя фраза была явно рассчитана на Листунова, не посвящённого в их сердечные дела.

— Слушаю-с, ваше высокоблагородие! — просиял агент Удальцев и с поразительной резвостью улепетнул, только пятки сверкнули в дверях.

«Неужто в Москов-граде заведено столь рьяно хлопотать о сиротах?» — удивился Иван Агафонович.

…Понуровский домок на Боровой заметно похорошел снаружи — из уныло-серого сделался приятно-розовым. Перекрашивать пришлось, когда анчутки запятнали, заодно новая владелица придумала и цвет поменять. Основные же перемены произошли внутри: исчезла главная примета давешнего убийства — окровавленный ковёр, всё колдовское хозяйство было приведено в порядок, обстановка сделалась уютной, в воздухе приятно пахло свежей зеленью, порядок царил идеальный, ни пылинки — явственно чувствовалась женская рука. «Хозяюшка моя!» — умилённо подумал Тит Ардалионович. На сердце у него было легко, будто из него вынули маленькую, но очень неприятную занозу. Напрасно он ревновал, напрасно подозревал Романа Григорьевича! Ведь если бы тот имел виды на Екатерину Рюриковну, поехал бы к ней сам, а соперника держал бы подальше. Да только не соперники они, это теперь ясно! Ну разве жизнь не хороша?

Нет, не хороша.

Три часа пролетели как один миг. Был чай с мятой, был пирог с брусникой, были приятные разговоры и даже один робкий поцелуй в щёку. Но настала пора расставания — служба есть служба, и добрым отношением начальства злоупотреблять грешно. Уговорились встретиться завтра.

Счастливый и розовый с морозца Тит Ардалионович влетел в кабинет и встретился взглядом с упомянутым начальством. Взгляд был странным. Нехорошим, прямо скажем, был взгляд, не по себе от него становилось.

— Садитесь, Удальцев, — отводя глаза, велел Роман Григорьевич. — Нам нужно обсудить ход дальнейшего расследования. Мы с Листуновым в ваше отсутствие предприняли кое-какие шаги…

«Мы с Листуновым»! Это кольнуло. А Ивенский продолжал, глядя совсем уж в сторону, будто не к помощнику своему обращался, а к несгораемому шкафу в дальнем углу.

— Знаете, я вдруг понял, как нам выявить главного организатора преступления, как бишь его? Архонт? Нет, архат. Так вот, выйти на него мы можем через патраторов — тех троих, что вернули Кощея из посмертия в жизнь…

«И к чему он так подробно рассказывает? — недоумевал Тит Ардалионович. — Можно подумать, я лицо постороннее, и не знаю, кто есть кто!»

А Роман Григорьевич делал это нарочно, старался оттянуть неприятный момент.

— …Оставалось найти самих патраторов. Для этого пришлось прибегнуть к помощи Аполлона Владимировича. Сперва мы выяснили, где находились обломки той иглы, что была сломана предыдущим Иваном…

— Годиновичем, — уточнил Тит Ардалионович.

— Именно — кивнул Ивенский. — Оказалось, что хранилась они чрезвычайно ненадёжно, в маленьком музеуме, посвящённом острову Рюген. Да вы его помните, слева от гостиницы Аркона, приметное такое строеньице…

— Помню, — согласился Удальцев. — Там ещё флюгер на крыше в виде птицы гаганы.

— Вот-вот. Владелец музеума выкупил их тридцать лет назад у какого-то из наших колдунов и держал в витрине под стеклом. Оттуда их и похитили патраторы, вероятно, подменив фальшивыми, потому что тревогу никто не поднял. Догадываетесь, каков был наш следующий шаг?