Опасная компания

— А это не чересчур? — спросила Стефани, подозрительно переводя взгляд с Джорджианы на Максима. — Свет у Джорджианы все же есть. Пока я сидела и мерзла в машине, я видела, как в задней части дома свет загорался. Разве это нельзя было отложить до утра?

Максим не потрудился ответить, а Джорджиана не смогла придумать ничего подходящего.

К тому времени как они подъехали к дому Стефани, та уже кипела.

— Не трудись, сэр Ланселот! — раздраженно бросила она, захлопнув дверцу с такой силой, что Максим чуть не остался без ноги. — Я сама могу о себе позаботиться!

— Извините, — прошептала Джорджиана, когда Стефани ушла и лимузин отъехал от тротуара. — Я испортила вам вечер.

Максим наклонился вперед и постучал шофера по плечу.

— Вези нас домой, Том. Я уверен, что у Барнса лишние пробки найдутся. — Он обернулся к Джорджиане: — Ты всегда так боишься темноты?

Его голос звучал непринужденно, но взгляд оставался серьезным.

— Я не истеричка, если вы это имеете в виду, — обиженно ответила она.

— У меня тоже сложилось такое впечатление, — согласился он. — Нет, я бы сказал, что вы относитесь к тем людям, которые не пугаются, не имея на то оснований. А у тебя есть повод для тревоги, Джорджи?

— Почему вы так меня называете? — спросила она. Максим весь вечер называл ее так, не испросив на то разрешения.

— Не пытайся увести разговор в сторону. — Он заговорил более сурово. — У тебя должно быть какое-то основание опасаться неприятностей. Какое, миссис Манчестер?

Такой допрос заставил Джорджиану ощетиниться. Она чуть было не забыла, что имеет дело с репортером. Им будет двигать любопытство, даже в таких ситуациях, когда понятно, что вторгаешься в личную жизнь собеседника.

— Я не просила у вас помощи. — Она чуть крепче сжала в руках сумочку, лежавшую у нее на коленях. — Я просто перепугалась от неожиданности.

Тут она вспомнила презрительно-насмешливое лицо Стефани и вдруг подумала, что этой женщине не следовало бы строить гримасы: возраст становится заметнее!

— Чего вам еще нужно? Я уже извинилась за то, что испортила ваши планы на этот вечер.

— Какие это планы? — вежливо поинтересовался он. Нервное напряжение, усиленное страхом, вырвалось наружу в виде гневного возгласа:

— Не надо со мной играть!

Он обвел ее ленивым взглядом:

— Вы снова дрожите. Все еще боитесь?

— Я в ярости! — возразила Джорджиана.

Он кивнул:

— Действуйте, не стесняйтесь. Из меня получится хорошая мишень.

— Оставьте этот покровительственный тон! — расстроенно пробормотала она.

Дурман страха, затуманивший ее разум, постепенно улетучивался. Но оставались сотни вопросов, которые он обязательно должен будет ей задать и на которые у нее не было ответа.

— Я устала. У меня болит голова. Просто отвезите меня домой.

— Опять в тот дом? А что, если там перегорит еще одна пробка? А что, если вы не ошиблись и там кто-то прячется? Мы не проверили второй этаж и даже не заглянули в подвал. И вы действительно хотите вернуться туда?

Его голос звучал негромко, почти успокаивающе, но слова были подобны крошечным иголкам, которые болезненно застревали у нее под кожей.

Страх вернулся и захлестнул Джорджиану с такой силой, что с ее губ сорвался тихий стон.

Максим мгновенно придвинулся к ней и притянул ее к себе:

— Ах, Джорджи, девочка, не надо! Не надо!

Она безвольно приникла к нему. Это было как возвращение домой: его прикосновение, его сила и тепло обещали ей защиту от ее фантазий. Но краешком сознания она понимала, что именно он сделал, — и это вызывало негодование.

— Ты ведешь нечестную игру, — прошептала она.

— У меня нет иного выхода, иначе я могу потерять то, что мне дорого, — тихо согласился он.

Джорджиана попыталась отстраниться, и он понял: она расстанется с ним у дверей дома, если только он ее не остановит. Он пугал ее, чтобы она призналась в его необходимости, однако он не мог предположить, что это ее слишком расстроит. Что-то не так, что-то она не может или не хочет ему рассказывать…

— Ты мне не доверяешь, Джорджи?

— Дело не в этом, — сказала она, запоздало вспомнив, что они не одни. — В последнее время я плохо сплю — одна, в незнакомом доме. Моего мужа это бы позабавило, — добавила она в основном для шофера.

— Значит, он круглый дурак!

Максим не собирался извиняться за свои слова. Любой человек, готовый посмеяться над страданиями другого, заслуживает презрения.

Рядом с ним мысли Джорджианы снова смешались. Всякий раз, когда в разговоре возникало имя Эдварда, она попадала в тупик: ей никак не удавалось обнаружить в себе подлинные чувства к своему призрачному мужу. Ей следовало бы встать на его защиту, но не хотелось этого делать. А особенно в разговоре с Максимом Дехупом. Она просто лежала в его объятиях, положив голову ему на плечо.

Поворот с дороги заметить в темноте постороннему было бы непросто. Переплетение ежевичных плетей и голых веток почти скрыло узкий проезд, вымощенный гравием.

Джорджиана удивилась:

— Вы живете в лесу?!

— Ничуть. — Максим указал на окно. — За поворотом ты увидишь дом.