Опасная любовь

— Ну а если я просто приглашу ее на холостяцкую вечеринку где-нибудь под Москвой, со всеми вытекающими отсюда последствиями? Ты, наверное, обидишься на меня. Подумаешь: как же так, вместе учились, иногда даже в одних спектаклях играли, а он позволяет себе такое! Подумаешь?

— Ну ладно, чего ты хочешь? Я предложил твоей жене роль, она отказалась, наговорила тебе черт знает что. Ну и?…

— Ну и ты ошибся, — сказал Аристарх. — С моей женой нельзя разговаривать в таком тоне. С другими актрисами, если они не возражают, — пожалуйста, но с моей женой — ни-ког-да!

— У меня мало времени… — начал было Барсуков, но Аристарх не дал ему закончить столь обожаемую начальниками всех рангов фразу.

Наклонившись вперед, он схватил Барсукова за лацканы пиджака и правым локтем резко ударил в ухо. Начальник кинокомпании «Барс» скривился от боли, но закричать не осмелился, увидев перед глазами громадный кулак.

Аристарх спрыгнул со стола и крепкой оплеухой свалил Барсукова на пол вместе с дорогим импортным креслом, из тех, что рекламируют по телевидению как мебель для самых серьезных бизнесменов. Барсуков попытался было подняться, но еще одна оплеуха снова опрокинула его на блестящий паркет.

— Ты видишь, я даже не пытаюсь побить тебя, Геся, — презрительно сказал Аристарх. — Я даже не мщу тебе за попытку оскорбить мою жену. Я просто разговариваю с подлецом. И предупреждаю: если еще когда-нибудь ты осмелишься предложить моей Ирке что-то подобное, я прибью тебя. Вот это и есть мое предупреждение.

Барсуков стоял на четвереньках и молча смотрел на Аристарха снизу вверх. Встать на ноги он не решался, знал, что Аристарх владеет карате, и неплохо владеет, уже доказал это на съемочной площадке, где работал с профессионалами-каратистами без дублеров. Знал и другое: Аристарх спокойный парень, но лучше его не злить. Все-таки три года вместе проучились в Щепкинском. Одного не мог понять Барсуков: он же снимался в отечественном боевике, имеет понятие, что такое современный большой бизнес и как поступают с людьми, которые мешают! И — осмелился прийти сюда? Так разговаривать с ним, Геннадием Барсуковым?! Он что, вообразил себя Мишкой Крутым?

— Ты… ты ответишь за это, Аристарх, — прохрипел Барсуков, однако еще одна оплеуха опять свалила его на пол.

Аристарх бил наотмашь, не задумываясь, будто стрелял на звук. Противно было смотреть на подлого, жалкого человека, со страхом ползающего по полу. Видели бы это многочисленные девушки, добивающиеся вожделенных ролей у самоуверенного, наглого хозяина кинокомпании! Судя по рассказам, он вел себя с ними ничуть не лучше злодея-рабовладельца из полузабытой уже «Рабыни Изауры».

Барсуков теперь и на четвереньки не решался встать.

— Надеюсь, ты все понял, — сказал Аристарх.

Если б это был фильм из жизни века минувшего, он бы снял белые перчатки, замаранные прикосновением к физиономии подлеца, и швырнул бы их на лежащего негодяя. Или вытер батистовым платком руки и платок оставил бы в этом кабинете. Но за окном был век нынешний, и не кино снималось, а реальная жизнь диктовала условия игры. Поэтому и не было белых перчаток и батистовых платков…

Аристарх усмехнулся, неторопливо обогнул стол и направился к выходу. У тяжелой дубовой двери задержался, разглядывая массивную, блестящую позолотой задвижку с деформированным концом: похоже, эту дверь частенько приходилось запирать изнутри, дабы сотрудники не мешали просматривать молоденьких актрис!

Не оборачиваясь, Аристарх вышел в коридор, готовый в случае чего мгновенно отреагировать на выпад охранника, если тот попытается его задержать. Кто его знает, вдруг у Барсукова есть какая-то потайная кнопка вроде тех, что в банках устанавливают: нажал незаметно — и на выходе посетителя уже ждут. Охранник сидел на своем месте за столом. Увидев Аристарха, он улыбнулся и встал, провожая актера глазами.

Не было у Барсукова потайной кнопки.

Когда захлопнулась дверь и стихли шаги в коридоре, Барсуков вскочил на ноги, первым делом запер дверь на задвижку, а потом подошел к большому зеркалу, долго рассматривал себя. Левая щека горела огнем, левое ухо тоже покраснело и распухло. Барсуков скрипнул зубами, скривился и прошипел:

— Ну, Аристарх Крутой, ты у меня попляшешь, козел! — Он сплюнул кровавый сгусток на ярко-красный ковер и, поставив на место свое кресло, сел за стол. Схватил телефонную трубку и стал лихорадочно нажимать кнопки аппарата. Подождав с минуту, он грязно выругался и снова принялся тыкать пальцем в кнопки. — Але, девушка, — сказал он, услышав ответ. — Девушка, скажите, пожалуйста, Петр Яковлевич Нигилист там?

— Позвоните ему по телефону… — ответил приятный женский голос.

— Да я знаю, знаю номер его личного телефона, — скороговоркой объяснил Барсуков. — Но там никто не берет трубку. Может быть, Петр Яковлевич у Степана Петровича? Это Геннадий Барсуков звонит, очень срочное дело!

— Да, Петр Яковлевич здесь, он участвует в совещании и подойти к телефону не может, — ласково сказала девушка.