Опасная любовь

— Твой отец еще долго здесь пробудет?

Она испуганно застыла. Джамаль не столько видел, сколько чувствовал сковавший ее холод, хотя Сюзи прекрасно владела собой и ее голос звучал совершенно спокойно:

— На самом деле он никуда не собирается уезжать. Это мама уехала сегодня утром.

— Ох, черт!

— Он не такой уж плохой, — поспешно соврала Сюзи, но даже ей это далось нелегко. — К тому же у мамы… ну, понимаешь, у нее оказались срочные дела в Калифорнии. Она и сама не ожидала, и…

Она беспомощно умолкла — видимо, поняла, что эти отговорки никого не обманут.

Джамалю пришлось стиснуть зубы, чтобы не выложить то, что он думает про такую мамашу. Ведь она просто сбежала и предала Сюзи! Ей не хватило духу драться со своим бультерьером — и она сделала ноги, наплевав на собственного ребенка!

— Черт! — выдохнул он снова, но на сей раз более спокойно.

Сюзи присела рядом.

— Знаешь, я еще долго думала о том, что ты вчера сказал — про «Оскара» за этот фильм.

— Ну да? — Он не стал мешать ей сменить тему. — Так значит, ты тоже сходишь с ума из-за «Оскаров» и начинаешь класть под подушку номера «Варьете» еще за два месяца до объявления номинаций?

Она вытянула ноги, так что пальцы босых ступней коснулись бордюра на велосипедной дорожке. Может, по документам ей всего пятнадцать — но ножки у нее что надо, это несомненно.

— Еще ни один мой фильм даже близко не стоял к «Оскару», — призналась она.

— Подумаешь, дела! — фыркнул он. — Номинации, призы…

— Но в этом фильме есть такая сцена, — продолжала Сюзи, — которая выдвинет на номинацию нас всех, и я это знаю. Та сцена, когда Джейн и Ларами видят, как продают Мозеса на невольничьем рынке.

То есть та самая, от которой Джамаль с удовольствием бы отказался. Слава Богу, снимать ее предстояло еще не скоро. Хотя по сценарию этот эпизод происходит в самом начале, график составили таким образом, что невольничий рынок снимут под конец.

— Кажется, мне предстоит выступать там чуть ли не в чем мать родила, — признался Джамаль. — И ты вообразила, что за это нам дадут «Оскара»? Ну да, представляю, что это будет за список! «Сюзанна Маккой — лучшая женская роль, Джерико Бомон — лучшая мужская роль, и Джамаль Хокс — лучшая роль второго плана с голой задницей!»

Сюзи захохотала, и Джамаль тоже заулыбался.

Дверь в ресторан распахнулась.

— Сюзи!

Девочке мигом стало не до смеха. Она напряглась всем телом и с какой-то странной гримасой обернулась к отцу, торчавшему в дверях «Гриля».

— Ты собираешься завтракать или нет? — вопрошал бультерьер, тряся брылями.

— Да, я…

— Я уже заказал тебе французский тост. Не канителься, он остывает.

Похоже, остывал не только французский тост для Сюзи. Джамаль почувствовал ледяное дыхание полярной тундры, когда Сюзин папа соизволил посмотреть на него как на пустое место.

— Пожалуй, я пойду, — сказала Сюзи. — Поговорим потом.

— Заметано, — ответил Джамаль.

Глядя, как она идет в ресторан, он вдруг вспомнил, где еще видел такую странную гримасу. Это было в детстве, когда он играл с соседскими детьми, до смерти боявшимися своих родителей. У тех ребят был именно такой вот затравленный и одновременно озлобленный взгляд. Взгляд, который он не забудет никогда.

До сих пор Джамаль считал, что жирный питбуль больше лает, чем кусает. Однако теперь очень в этом сомневался.

— И как долго вы с Виктором были женаты?

Кейт только что откусила здоровенный кусок сандвича и, чтобы не отвечать с полным ртом, показала четыре пальца.

— Четыре года, — ответил за нее Джед.

Она оделась в тонкую белую кофту с короткими рукавами — достаточно свободную, чтобы не слишком тесно облегала пышные груди. Впрочем, это все равно не имело значения. Даже в суконном кафтане наибольшего размера она оставалась бы самой сексуальной женщиной в мире.

Под его взглядом она неловко заерзала на своем месте и машинально скрестила руки.

— Не полных четыре года, но что-то около того.

— По-моему, это прекрасно, что вы все еще способны сотрудничать.

— Мы прожили всего несколько месяцев, когда стало ясно, что лучше бы нам оставаться просто друзьями, — призналась Кейт, — но мне не хотелось сразу сдаваться, не попытавшись сохранить брак.

— Позволю себе предположить — судя по тому, что я о нем знаю, — что он постоянно вам изменял.

Кейт почувствовала, что потеряла аппетит, и отодвинула недоеденный сандвич.

— Вы также позволили себе предположить, что я стану обсуждать с вами слишком личные проблемы.

Она улыбалась, но делала это из последних сил. Этот день обещал стать не лучше предыдущего. Необходимость быть надзирателем выматывала ее до предела.

Похоже, что и ему это давалось нелегко. Уже сейчас ему приходится каждые пять минут обливаться холодным душем. Но несмотря на снедавшее его желание, Джед понимал, что пройдет не меньше недели, прежде чем она созреет и сама упадет к нему в объятия. А ведь все должно было произойти исключительно по ее собственному желанию. Еще не хватало ее уговаривать! Но черт побери, как же он ее хочет!

— Простите, — он изобразил знаменитую полуулыбку Ларами, — я вовсе не собирался быть настырным.