Опасная ложь

Возможно, такие у меня гены, и надежды преодолеть это не было, несмотря на все занятия с Джен. Возможно, я научилась этому у матери, как научилась у нее запирать двери, не выходить на улицу и постоянно заботиться о своей безопасности. Может быть, из-за нее мне предстоит всю ночь не спать и смотреть на стену. В отличие от Райана, который наверняка отмечает свой геройский подвиг с друзьями, возможно даже с алкоголем, а Холли и другие девчонки липнут к нему, называют героем, он же им говорит, что это все пустяки, небольшой математический расчет, поработал мускулами, ничего такого.

А я таращусь на пустую стену, как на тьму за обрывом. Только я и мое дыхание, и я проигрываю снова и снова, как близко мы были… стоило лишь на секунду потерять концентрацию или разжать пальцы, и все. Свежий колючий след на коже пальцев. Мысль вертелась у меня в голове, не переставая, и без нее я чувствовала пустоту. Как близко мы были.

К концу.

Глава 6

На следующий день я не пошла в школу и осталась дома – не из-за мамы, просто утром не захотела вставать с постели, а она не пришла меня будить. Перед покупкой новой машины надо было дождаться компенсации от страховой компании, а Джен тем временем обещала узнать, сможет ли меня возить в школу автобус, но при этом мы ни разу не обсудили мое возвращение в школу. Казалось, это наше общее решение, особенно учитывая, что без телефона мама не могла в любой момент узнать, где я нахожусь.

Интересно, достали ли мой телефон, сумку, брелок для ключей с фиолетовой застежкой, которую я крепила на ремень, чтобы не потерять. Или мои вещи лежали на дне обрыва, в машине, зажатые между расплавленным металлом и сдутыми подушками безопасности. Не важно, спала я или бодрствовала, мне виделось одно и то же – бесконечное падение. Машина соскальзывает вниз, я не успела зацепиться и вот уже лечу вниз, рассекая воздух.

Совсем недавно на английском нам задавали прочитать рассказ о человеке, которого приговорили к повешению на мосту, но, когда он повис, веревка оборвалась, и он сбежал – упав в реку, уплыл от палачей, но как только добрался домой, то очнулся и почувствовал, как на его шее сжимается веревка. Чудесное спасение – всего лишь плод воображения. Может быть, мы тоже постоянно падаем к своей неизбежной гибели, как в замедленной съемке.

В полумраке комнаты я уставилась на пальцы, на красную полосу и опухшую кожу – доказательство, что все случилось на самом деле.

Я не упала. Я удержалась. Я добралась до дома.

Я лежала в кровати в своей комнате, слушая, как на кухне мама гремит кастрюлями и сковородками, что, по мнению Джен, тоже помогало справиться со стрессом. Мне этот способ нравился меньше всего. Мама готовила сразу на восьмерых, и это варево приходилось есть всю неделю – она извинялась, потому что вкус был просто омерзительный, однако мы все равно это ели. Но готовка действительно ее успокаивала – концентрация на простых задачах занимала руки и голову. Когда способ срабатывал и мама наконец отделывалась от навязчивых мыслей, она сдавалась и разрешала мне заказать пиццу или китайскую еду. Но не в этот раз.

Два дня она звала меня к столу – еда хрустела там, где должна быть мягкой, и была сырой там, где должна хрустеть, так что я быстро сматывалась обратно к себе в комнату. Мама не спорила. Если бы я зашла к ней в кабинет, то на рабочем столе ее компьютера наверняка увидела бы фотографии с места аварии. Или что-нибудь похуже.

У нее была вредная привычка читать все статьи про похищения, пропавших детей и насилие. Даже до похищения у мамы была трудная жизнь. Наверное, ей проще было видеть только плохое. Джен я об этом не рассказывала. Я не знала, становится ли маме хуже, когда она узнавала обо всех ужасах за пределами дома, или, наоборот, это ей помогало. Напоминало ей, что она спаслась, а многим это не удалось.

Я снова посмотрела на свои пальцы. Я жива. И он жив.

Когда в субботу мама постучала в дверь моей комнаты, я сначала подумала, что еще утро, но оказалось, уже час дня:

– Джен приехала, – сообщила мама. То есть: «Вылезай из кровати. Выгляди живой».

Джен почти никогда не приезжала по выходным. Ее муж работал консультантом и всю неделю был в разъездах, поэтому выходные они старались проводить вместе. Если Джен приехала в выходной день, значит, что-то случилось.

Последние дни слились в один: минимум полтора дня я не вылезала из пижамы. Я открыла окна, чтобы проветрить комнату, оставив закрытой внешнюю решетку. У меня был ключ, и я могла ее отпереть, например в случае пожара, но прямо сейчас мне хотелось, чтобы решетки были закрыты. Потом умылась и переоделась.

Темные с сединой волосы Джен были подстрижены старомодным каре. Несмотря на выходной, на ней был деловой наряд – брюки и блузка:

– Келси, дорогая, – воскликнула она, когда я вышла из комнаты.

Немытые волосы я собрала в пучок, темные круги под глазами замазала тональным кремом, а за улыбкой скрыла, что буквально недавно была на волосок от смерти – одна секунда, мышечный спазм, и меня уже нет.