Опасная находка

Потом хватаю толстое полотенце с вешалки и заворачиваю в него керамическую мыльницу. Надеюсь, шум никого не разбудит. На всякий случай я включаю душ, чтобы заглушить звуки. Дождь осколков сыплется и стучит по кафелю ванной, по плюшевому ковру спальни. Осколки попадают мне на щеки и волосы. Я выключаю душ и слушаю, затаив дыхание. Ничего не слышно — ни открывающихся дверей, ни голосов в коридоре. Я подтаскиваю к себе мусорное ведро, ставлю его возле двери ванной и аккуратно встаю на него, уложив полотенце поверх осколков в раме, чтобы не порезаться. Затем я стремительно пролезаю через образовавшееся отверстие обратно в главную комнату. Как я и ожидала, мой телефон исчез.

Не обращая внимания на свежий порез на руке, я мчусь к телефону, стоящему на прикроватном столике, чтобы позвонить Марку, предупредить его. Но потом останавливаюсь. Я не могу позвонить Марку. Его номер занесен в память моего айфона. Я не помню его наизусть. Современные технологии. Я не знаю номера телефона своего мужа. Больше всего на свете я жалею сейчас, что не запомнила его. Но нет, не запомнила. И я не могу ему позвонить. Я не могу его предупредить. Единственный способ перехватить Марка — самой отправиться туда, где я закопала флешку. Мне нужно попасть туда, найти Марка и предупредить его, пока еще не поздно. Чтобы помешать ему отследить мой телефон до самого конца, чтобы не подпустить его к источнику опасности.

Я осматриваю комнату. Мой рюкзак пропал. Проклятье! Но остановиться меня заставляет нечто другое. Дверца сейфа открыта, сейф пуст. Вот это меня убивает. Там был «Глок». Теперь его нет. Откуда Патрик узнал код? Хотя, с другой стороны, код у меня всегда один и тот же. Я использовала этот же код дома, тот, который до смешного легко вычислить. День рождения Марка. Возможно, Патрик действительно был в нашем доме. Так или иначе, он знает дату рождения Марка, он наверняка перебрал все подходящие варианты, и ему выпал джек-пот. А у меня больше нет пистолета. Ни пистолета, ни телефона, ни плана.

На полу и на ковре — осколки стекла. На простыне кровь. Мы тут изрядно намусорили, и нужно будет как-то это убрать, но сейчас у меня нет времени. Часы на столике у кровати показывают 4 : 18. Будильник сработает через двенадцать минут. Я хлопаю по кнопке и бросаю его на кровать. Мне придется взять его с собой, теперь это мой единственный способ узнать время.

В зеркале я вижу, что верхняя левая часть моего лба, по линии роста волос, вся красная и отекшая, покрытая черной коркой. На секунду я теряюсь, мне хочется позвонить в полицию. Отправить полицию в лес. Но мне нужно сначала вытащить оттуда Марка. Я не желаю, чтобы он попал под обстрел и поймал случайную пулю.

Вместо этого я поспешно одеваюсь, засовываю ноги в ботинки и натягиваю вязаную шапочку, чтобы прикрыть тот ужас, который Патрик сотворил с моей головой.

Двадцать минут спустя я молча открываю задвижку на главной двери отеля. На двери своего номера, который теперь имеет весьма компрометирующий вид, я оставила табличку «Не беспокоить», и только она стоит между мной и вмешательством полиции. Мне понадобится час, чтобы добраться до нужной точки в лесу, и у меня нет телефона, чтобы позвонить Марку, Эдди или кому-то другому, кто мог бы мне помочь. У меня нет навигатора и нет плана, я не знаю, что буду делать, когда доберусь туда. Есть только одна простая мысль: спасти Марка.

Снаружи все еще темно. Мое дыхание туманом повисает в воздухе. Пять утра — это такое время, когда нельзя не задуматься о правильности своих жизненных решений. Сегодня утром это ощущение кажется особенно сильным. Я и вправду совершила много ошибок в своей жизни, но, по крайней мере, теперь я это осознаю и готова их исправить.

У меня нет телефона, на который можно было бы взглянуть, так что рассчитываю я только на маленький пластиковый будильник. Если я побегу, то могу и успеть. И я бегу. И бегу очень долго.

В 5 : 43 я начинаю паниковать. Я добралась до поворота второстепенной дороги. Наверное, я проскочила нужную точку. Я направляюсь обратно в лес.

В 5 : 57 я слышу голоса. Они доносятся справа, от оврага, расположенного примерно в сотне ярдов. Я падаю на колени и ползком подбираюсь к краю, чтобы осторожно заглянуть вниз. На поляне стоят и разговаривают двое. Они не ссорятся. Оружия тоже не видно.

Я не могу различить эти фигуры в предрассветных сумерках, но я слушаю разговор. Подползаю к ним дюйм за дюймом, отчаянно пытаясь не выдать себя, хотя лесной мусор и листья трещат под моим весом. Голоса становятся громче, но один из них заставляет меня застыть.

Этот голос. Я знаю его. Я люблю его. Это Марк. Марк уже здесь. Мне хочется вскочить, броситься на поляну, упасть в его объятия. Если он в опасности, мы встретим эту опасность вместе.

Но что-то меня останавливает.

Его тон.