Опасная обочина

— Жора, я могу и бесплатно, — сказал Эдик, вспомнив злополучный рубль. — Меня самого сегодня бесплатно подвезли… Совсем незнакомый водитель.

— Дудки, — сказал Жора, — тебе бесплатно еще рано. Вот станешь мастером, заведешь дела…

— Вот еще! Какие дела? У меня дел не будет, Жора.

Механик усмехнулся.

— Ишь ты чистюля какой! Будут дела. Не захочешь, а будут. Это, брат, такси… Нервы, риск, деньги. Знаешь, кто в этом городе больше всех рискует? Милиция да таксисты. Вот так-то.

Эдик промолчал, и ночной механик продолжал развивать мысль.

— Вот милиция, ей на роду написано, у них работа такая. А у нас? Тоже почти такая.

Здесь уже Баранчук не выдержал.

— Ну ты даешь! Такая! Где она такая?

Предстоял разговор. Жора закурил, развернулся к молодому водителю, облокотился поудобнее. Нелегкое это дело — передавать опыт.

— Эдуард, вот ты, к примеру, ночью работаешь? А?

— Работаю…

— Ты и представь: садятся к тебе двое мужиков. Чтобы водкой пахло — ни-ни… Сажаешь ведь?

— Допустим, сажаю…

— Ага!

Механик с видимым наслаждением затянулся. Ощущая себя сподвижником Макаренко, он в лучших традициях педагогики сбил пепел одним движением мизинца и продолжал:

— Таким образом, твои пассажиры рассредоточиваются: один садится впереди, другой — сзади. Маршрут — дачный поселок Солнечный, по-старому деревня Фирюлевка. Километров эдак двадцать за кольцевую, однако в пределах, допустимых инструкцией, везти обязан. Везешь? Или нет?

Эдик пока подвоха не чувствовал:

— Везу…

— Вот и зря! А я не везу, — и Жора одним элегантным движением с силой выщелкивает окурок в ветровичок — навстречу потоку воздуха. — Не везу, — продолжает он, — потому что чувствую: не тот это пассажир. И не повезу ни за какие коврижки, потому что мой внутренний голос, понимаешь, говорит мне: «Не вези, Жора, худо будет». А внутренний голос у меня не алики-эдики, не салага то есть, извини, Эдуард, но в одном таксомоторе двадцать лет пашет, знает, что почем и что к чему… Так вот.

Эдик уже представил себе молодого Жору: прическа «полубокс», кепочка-восьмиклинка, брюки от колена шире некуда, на ногах белый парусин, стоит себе, опершись о «Победу» с шашечками, курит «Герцеговину флор». И музыка из старинного репродуктора со столба подходящая, что-то вроде «Компарситы» или «Брызг шампанского». Тут-то к нему и подходят двое: мордатые, с фиксами, руки по плечо в наколках — сразу видно кто…

— Раньше-то, может, еще бы и повез, — из далекой реальности доносится басовитый речитатив Жоры, — а теперь и просить не надо, ясное дело — не повезу.

…Но тот Жора — молодой и неопытный — везет. Он галантно распахивает дверцу перед двумя мордоворотами и чуть ли не со слезами на глазах усаживает их в авто. И все это так выразительно, ну словно в немом кино…

— А то ведь как может быть, — продолжает Жора. — Тот, что сзади, приготовил удавочку из тонкой лески. А передний рядом с тобой тоже не зря: перехватит руль в случае чего и машину остановит. Заехали в темное место, р-раз и — кранты, сливай воду…

Монолог утомил Жору.

— И из-за чего? — с горечью заканчивает он. — В кассе-то больше тридцатки не наберется — копейки…

Разбушевавшееся воображение Эдика уже рисует трагический финал этой истории. В могучих лапищах одного из амбалов появляется катушка от спиннинга. Отмотав изрядный конец, он делает лицо, как у Германа в «Пиковой даме», и приближается к переднему сиденью, где молодой красавец Жора о чем-то весело щебечет с передним пассажиром. Р-раз — и голова Жоры валится на грудь как подкошенная, в лице ни кровинки. Злодеи бросаются к нему и начинают бешено выворачивать карманы — пусто. Тогда один из них, вздрогнув от озарившей его догадки, срывает с Жоры белый парусиновый туфель и, торжествуя, высыпает себе на ладонь горсть тусклых однокопеечных монет…

— Ты чего на него уставился? — недовольно гудит Жора. — Он уже давно зеленый… Трогай!

Эдик стряхивает оцепенение, включается и последним в потоке проскакивает перекресток.

— А вообще-то в такси всякое может быть. Там, в диспетчерской, объявление видел? Вот они и надеются на наш острый глаз — где только за день не побываешь, с кем не столкнешься… Тормози здесь! Тут мне недалеко…

Видно, нешуточная жажда замучила Жору, потому что приказал он остановиться рядом с пивным баром, где тоже толпился многочисленный люд. Он и в самом деле вытащил из кармана горсть мелочи — ночная дань водителей механику — и начал было считать, но близость пивбара мешала сосредоточиться. Тогда он щедрой рукой ссыпал все в ладонь Эдику: мол, трояк там точно наберется, и думать нечего, а на счетчике и двух рублей нет. Он, кряхтя, вылез из машины и уже было двинулся к толпе завсегдатаев, откуда ему тоже приветственно махнули, но вдруг вернулся и постучал пальцем в стекло, которое Баранчук тут же опустил.

— Ты ведь пересдавал на права? — спросил он как бы между прочим.

— Ну пересдавал…

— Значит, талон предупреждений чистый?

— Чистый, — с гордостью отвечал Баранчук.