Опасная профессия

— Пикантно! — засмеялся Петраков. — Тут как раз в трех журналах уже подготовлены статьи, в которых меня критикуют за рыночный социализм!

— Значит, самое время для тебя выступить у нас!

И мы прикинули, как можно решить задачу. По-моему, он написал отлично. Конечно, сейчас это не читается так, как тогда, а в то время прозвучало просто здорово. Ход был избран такой: как только у нас в стране принимаются меры к совершенствованию экономического механизма, разного рода критики пытаются противопоставить этому надуманную модель «рыночного социализма», которого в природе не существует. Это реакция вульгарных экономистов на наши поиски в сфере использования товарно-денежных отношений для совершенствования социалистической экономики.

Демагогия, конечно, страшная, но она позволила выполнить заказ таким образом, что утверждалась необходимость и неизбежность становления рынка в нашей стране.

После опубликования статьи я позвонил Петракову: как в Москве реакция? Он веселился от души:

— Один результат — верх эффективности печатного выступления: все три статьи против меня сняты из номеров — неудобно же критиковать авторитетного автора от КПСС, выступившего в международном журнале с разъяснением «наших» позиций по этому острому вопросу!

Коллектив журнала был интереснейший. В редсовет входили представители партий из 65 стран всех континентов. Мы работали и жили вместе. С удовольствием вспоминаю своих соседей. Надо мной жил индиец Шарада Митра, интереснейший и добрейшей души человек. Вечером порой у двери звенел звонок, и передо мной появлялись сначала кастрюли, какие-то коробочки, баночки, пучки травы, которые с трудом удерживал в руках скрывавшийся за ними Шарада:

— Я пришел к тебе готовить курицу и рыбу по-индийски…

Он готовил нечто необыкновенно вкусное, благоухающее приправами, а потом мы допоздна сидели на кухне за бутылкой водки и обсуждали все, что было актуальным в тот момент, с полнейшей откровенностью.

Молодые ребята-переводчики из Франции жили рядом, дверь к двери, и тоже часто оказывались у нас в гостях. Саша из семьи русских эмигрантов хорошо говорила по-русски, с Рене было сложнее, и порой доходило до смешного. Как-то я вышел из подъезда с авоськой, полной бутылок из-под пива. Навстречу Рене:

— Скажи, где взять фляги?

— Какие фляги, такие что ли? — показываю на свои бутылки.

— Нет, фляги на двери.

После долгого разбирательства выясняется, что ему нужны флаги на окна: советский и чешский флаги у нас обычно вывешивали перед каждым большим праздником.

В нашем подъезде жили еще индонезиец Судиман, венесуэлец Каррера с женой немкой, панамец Диксон, а гондурасец Мильтон Рене Паредес из соседнего подъезда приходил к нам с гитарой и пел латиноамериканские песни, я же записывал их на магнитофон. Есть у меня кассета с шутливой надписью: «Поют члены политбюро». Это Паредес и Судиман, оба в свое время выступавшие на сцене профессионально. Паредес организовал в Праге ансамбль, который пел испанские и латиноамериканские песни на улицах и площадях, на концертных площадках города.

Однажды он, кстати, пришел ко мне расстроенный: друзья из латиноамериканских стран говорят, что не солидно члену политбюро бренчать на гитаре перед публикой. Спрашивает: как, мол, ты, советский коммунист, к этому относишься, что посоветуешь?

— Скажи им, что ты не «бренчишь», а занимаешься пропагандой латиноамериканской народной песни, вашей культуры!

Он очень обрадовался: «пропаганда», «народной», «культуры» — это уже на их языке, совсем по-другому выглядит!

Самым интересным временем был для нас период борьбы нашей партии с «еврокоммунизмом». На заседаниях редсовета, встречах за «круглым столом» шла острейшая полемика, страсти накалялись до высочайших градусов, до того, что кто-то хлопал дверью и заявлял о выходе партии из журнала. Потом чаще всего возвращался. В смягчении таких конфликтов немалую роль играли как раз личные отношения. Парадокс состоял в том, что во время острейшей официальной полемики КПСС, открытой и закулисной, с итальянской, французской, испанской компартиями, с компартией Великобритании у нас, у многих, по крайней мере, у моих друзей Левы Степанова, Володи Рыбакова, Виталия Дымарского, были добрые отношения с их представителями. Тепло вспоминаю и сейчас Микеле Росси и Лючано Антонетти, которые прекрасно показали мне Италию. Доброе слово часто звучит в нашем доме в адрес англичан Идриса Кокса и Берта Рамелсона, испанца Сапираина… Рамелсон, кстати, бывший профсоюзник, привозил мне интереснейшие материалы по проблеме рабочего контроля и участия рабочих в управлении капиталистическим производством, о чем я к концу пребывания в журнале написал докторскую диссертацию и книгу.