Опасная работа

Воскресенье, 4 апреля

Работа весь день, я трижды попадал в ледяную арктическую воду, но, к счастью, рядом оказывались люди и меня вытаскивали. Самое страшное, это во время такого шторма, как сейчас, оказаться между льдинами, которые, сдвинувшись, легко могут зажать тебя в тиски и разрезать пополам. Я успел сделать несколько ходок. Однако к вечеру был выведен из строя, так как вся моя одежда сушилась в машинном отделении. Между прочим, по рассеянности я вернулся на корабль без рукавиц, которые оставил на льду, но волоча обеими руками тюленя за задние ласты. Некоторые матросы работали очень хорошо, в то время как другие, главным образом шетландцы, если не считать некоторых приятных исключений, позорно отлынивали[92]. Такая работа – хорошая проверка, кто чего стоит: работаешь вдали от судна и капитанского глаза, а тащить добычу надо несколько миль. Так что при желании можно себя и не утруждать.

Присутствие помощника Колина, энергичного, совестливого, тут очень кстати. Слышал сегодня, как он пригрозил одному матросу отделать его дубинкой, если тот не перестанет лентяйничать. Видел я и мерзавцев, нарочно пропускавших жирных тюленей и убивавшим тех, что помельче, а то и вовсе сосунков, чтобы тащить потом не слишком большую тяжесть. Капитан целый день находился на топе, выглядывая в бинокль самые густые скопления тюленей. Добыли сегодня примерно 460 особей.

Понедельник, 6 апреля

Утром отправился с Колином на каждодневную теперь работу, начал ее с того, что опять упал в воду: стоя на большой льдине, [5-го] убил тюленя, но не удержал равновесия. Рядом не было никого, вода же оказалась просто ледяной. Я цеплялся за край льдины, чтобы не утонуть, но лед был слишком гладким и скользким и не давал выкарабкаться, однако в конце концов я ухватился за задние ласты тюленя и подтянулся на льдину. Это несчастный ластоногий, конечно, обрушил на меня свое проклятие[93]. Позже опять спустился на лед вместе со стюардом и неплохо поработал[94]. Добыли еще 400 тюленей.

Вторник, 6 апреля

Утром вышел на лед вместе с Колином. Капитан зовет меня «величайшим из ныряльщиков Севера». Добыли порядочное количество матерых тюленей и молодняка, после чего трону лись на машине на поиски других трофеев.

Пристрелил двух хохлачей, что было нетрудно, так как находились они от меня примерно ярдах в 70. Оттого, что гарпунеры промахнулись, а я попал, испытывал гордость. Это звери гигантские. Один из них, чьи кости я сохранил, достигает в длину 11 футов. Другое их название – «морские слоны». У них на морде сосудистое утолщение, которое, когда они сердятся, раздувается до огромных размеров. Видел «Ян-Майен» и прочих со спущенными шлюпками. Они бьют матерых тюленей. Мы же добыли 270 молодых и 58 матерых.

Среда, 7 апреля

Охота сегодня совсем никуда – тюленей попадается мало, и добыли мы их всего 133. Хегги Милну очень плохо, боюсь, помрет. У него заворот кишок[95], с жуткими рвотами и постоянной болью. Это не грыжа. Пользовал его сегодня мылом с касторовым маслом.

Четверг, 8 апреля

Сегодня наши письма взяли на «Арктику». Меня предупредили поздно, и я успел написать только одно письмо, а хотел бы написать их множество. Добыча в эти дни скудная – тюленей 30 или около того. Вечером на море волнение.

Письмо матери в Эдинбург

73° сев. широты, 2° вост. долготы.