Опасная связь

Отношения между ними всегда были немного нервными, особенно когда Людовик, работая здесь, предлагал новые идеи, а отец продолжал все делать на свой лад. Они не раз орали друг на друга, но так уж отец и сын были устроены, их стычки происходили из-за того, что оба были крайне откровенны, говорили в лицо всякое и неизбежно сцеплялись, хотя только на словах. И даже теперь, в их нынешнем возрасте, когда Людовик говорил с отцом, обоим требовалось провоцировать друг друга, задирать. Людовик изображал боксерские удары, а отец, опуская плечи, закрывался, чтобы парировать. Из-за разлуки между ними появилась некоторая скованность, все-таки они не виделись неделями, узы от этого немного слабели, так что им требовалось поскорее заполнить эту пустоту, восстановить былое сообщничество, и это происходило между ними на телесном уровне: они подкрепляли слова жестами, поддразнивали друг друга и шутили.

– Слушай, старик, не дашь мне ключ от стенного шкафа?

– Опять какую-нибудь глупость затеваешь?

– Хочу мелкашку у тебя позаимствовать.

– Не будешь же ты стрелять по мишени в такое время?

– Нет, просто позаимствую, и все. Глушитель к ней все еще у тебя?

– Ну ты даешь… Разобраться с кем-то решил, что ли?

– Вот именно.

– Знаешь, если ты своего зятя собрался прикончить, то он меньше чем в двух шагах и целиться незачем, я его подержу, если хочешь.

Продолжая шутку, отец схватил Жиля, чтобы обездвижить его.

Жилю эта шутка совсем не понравилась, он высвободился из объятий тестя и сказал, что идет спать, после чего вернулся на ферму, оставив их вдвоем. Перед тем как толкнуть дверь, он бросил на них взгляд: оба дурачились, как мальчишки. Каждый раз, когда он видел это сообщничество Людовика со своим отцом, он чувствовал себя незаконным сыном, узурпатором, надоедливым зятем, и ему казалось, что он всем мешает или занимает чужое место. Однако Людовик никогда и ни в чем того не упрекал. Этого Людовика было трудно не любить, потому что он невольно внушал симпатию и уважение, а также производил впечатление надежного парня. Однако это не избавляло от некоторых опасений на его счет, потому что вопреки его собственной воле было в нем и что-то пугающее, как, например, эта блажь – на ночь глядя бросить в свой багажник карабин, чтобы поехать с ним завтра в Париж.

Они редко собирались все вместе в большом зале, но сегодня был экстренный случай. Айша только что приняла телефонный звонок с завода в Труа, и ей сообщили, что испорчена целая серия – три сотни моделей. Три сотни сошедших с конвейера трубчатых платьев не соответствовали размерам и странным образом потеряли эластичность, оказавшись растянутыми, неплотными и мешковатыми. Фабиан не упустил возможности подлить масла в огонь и постарался перед всеми обвинить в этом Аврору. И чтобы корчить из себя провидца, у него были все козыри на руках. Он же с самого начала говорил, что лучше изготавливать эти трикотажные вещи на фабрике в Пьемонте или в Болгарии, потому что они обе укомплектованы машинами Штолль последней модели с компьютерным моделированием. А теперь ей придется как-то выкручиваться из-за своей якобы «безупречной» французской фабрики. «Это они накосячили, я ведь тебе говорил, что будет катастрофа, у них же ни в руководстве, ни среди спецов нет никого моложе сорока лет!»

Но горевать было некогда, Авроре необходимо действовать быстро. Однако при этом она находила странным, что на фабрике не предупредили их сразу же, а дождались конца рабочего дня понедельника. Зачем надо было ждать, чтобы прошли выходные, ведь не смогли же они выпустить все эти платья сегодня, тут явно что-то не сходилось. Она должна взять себя в руки и немедленно найти решение. Нельзя допустить, чтобы эти три сотни бракованных моделей зависли у них на руках. «Галерея Лафайет» хотела получить их к февралю, но Фабиану удалось договориться о поставке в ноябре, чтобы за них заплатили на три месяца раньше. Да, этот заказ оторвал Фабиан и полгода им гордился. Так что у него была удобная позиция, чтобы обвинить Аврору перед портнихами, заявив ей, что она не только дизайнер, но прежде всего начальница, и ради заказа такой важности могла бы побыть на фабрике в момент выпуска продукции и все проверить, даже если бы пришлось провести там целый день. И он не лишил себя удовольствия добавить, мол, вот оно, доказательство, что упрямое нежелание Авроры размещать производство за границей ради возможности следить за производством от начала и до конца, не избавляет от проколов… Вдруг он стал пыжиться, стоя среди смущенных работников, распускать хвост, изображая из себя трезвого руководителя, здравомыслящего управленца, отбрасывая Аврору к роли отсталого дизайнера, который не справляется с ситуацией. И вместо того чтобы терпеть все это, всех их у себя под носом, Аврора вышла из конференц-зала и отправилась в свой кабинет, чтобы запереться там и позвонить на фабрику.