Опасная связь

— Как не может Беркутов контролировать свои поползновения к вам… — язвительно добавляет от себя учительница, и по классу прокатывается волна смешков. — Нонсенс! Мир перевернулся с ног на голову! Что общего? Прямо уму непостижимо.

— Так давайте постигать биологию, а не лезть в личные взаимоотношения ребят.

— О, Харитонова! — плавно разворачивается ко мне «Титаник», затянутый в малиновый брючный костюм. — Так мне не показалось? Вы и правда соизволили проснуться?

Вскидываю бровь и упрямо выдерживаю ее насмешливый взгляд.

— Итак, Александра, какая мышца постоянно находится в напряжении?

Пока я раздумываю, она переключается на Пилюгина, увлеченного стрелялкой в телефоне.

— Мозг? — предполагает тот, почесывая репу.

— Разочарую вас, Пилюгин, мозг — не мышца, а орган, состоящий из набора нейронов. Но да, конкретно вам, не мешало бы напрягать его хотя бы изредка.

Одноклассники снова смеются.

— Мышцы глаз. Чтобы сохранить ясность, фокус и остроту зрения, глаза должны непрерывно двигаться, — рассуждаю я вслух.

— Ну допустим, — снисходительно кивает она. — А кто назовет самые сильные мышцы? Может, заскучавший Абрамов?

— Может, — лениво отзывается Кучерявый Ян.

— И? — Альбертовна выжидающе на него смотрит.

— Челюстные.

— Доказано, что наибольшая мощность сокращения жевательного аппарата составляет почти четыреста килограммов! — поправляя очки, умничает Цыбин.

— Нудный душнила, — глядя на него, морщит нос Купцова. — И как таких земля носит…

Пока опросом донимают третий ряд, я снова возвращаюсь к своему занятию. Смотрю в окошко. За стеклом разыгралась сумасшедшая метелица. Прямо как в тот вечер…

Непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, как мы с Паровозовым летели с заснеженной горки. Вот где адреналинище! Я визжала на весь парк, потому что к середине «трассы» наша таблетка набрала нешуточную скорость. Мы неслись по склону в лучших традициях бобслея и зафиналили четко в высоченный сугроб, лихо протаранив его с разгона.

Илья хохотал, а я плевалась снегом, выбираясь из белого плена. Так сильно шандарахнуть его захотелось! За то, что вздумал насмехаться надо мной.

Полезла на него с твердым намерением отвесить леща, однако эту неравную борьбу проиграла, по итогу оказавшись снизу. Под ним. И нет, в этот самый момент он меня не поцеловал, как вы успели нафантазировать. Хотел, точно хотел! Но опять этого не сделал! По-хулигански надвинул шапку мне на глаза и отпустил. Ну что за на фиг!

В общем, я глубоко обижена, ведь на прощание тоже досталось лишь крепкое объятие. Почти дружеское, кстати, если бы не интимный шепот на ухо. И тут… с какой стороны посмотреть. Говоря по правде, фраза «увидимся, Сань» — не совсем то, что я ожидала услышать. Поэтому в следующую секунду и «взбрыкнула», выражаясь его же словами. Горделиво вздернув нос, заявила, что еще не решила, надо оно мне или нет.

— Саш… — улавливаю голос Камиля, сидящего справа от меня.

— М? — поворачиваюсь к нему и только сейчас до меня доходит, что внимание класса сосредоточено исключительно на моей скромной персоне.

— Вы, барышня, не о медали, я так понимаю, грезите? — ядовито осведомляется Альбертовна.

— Точно не о ней, — подтверждаю ее мысль.

Лисицына в шоке округляет глаза.

— Харитонова, вы меня удивляете и, отнюдь, не приятно, — хмурит белесые брови товарищ-педагог.

Бесстрастно пожимаю плечом. К счастью, ее дальнейшие разглагольствования заглушает пронзительный звонок. Одна из тех дурацких, общеизвестных мелодий, приевшихся до оскомины.

Встаю, собираю вещи и, быстренько закинув их в сумку, направляюсь к выходу.

— Я вас еще не отпускала, Александра! — прилетает от учительского стола. — Задержитесь, будьте так любезны.

* * *

Останавливаюсь напротив. Она ждет, когда кабинет покинет большая часть учащихся, и только после этого открывает рот, украшенный помадой оттенка бордо.

— Не объясните свое поведение, милочка? — осуждающе качает головой.

— Отвлеклась на снегопад.

— Претенденту на аттестат с отличием негоже так халатно относится к текущим оценкам, — принимается воспитывать, вальяжно откинувшись на спинку стула.

— Приму к сведению, Марина Альбертовна.

— Я могла бы поставить «два» в ЭЖД прямо сейчас.

— Ставьте, если считаете нужным.

— Но Саша отвечала на ваши предыдущие вопросы, — бросается на мою защиту Камиль, зачем-то оставшийся с нами в классе.

— Юнусов, вы адвокатом заделались? — недовольно цокает языком она.

— Так по справедливости, два ставить неправильно, — возмущается кавказец.

— Камиль…

Мне не нравится, что он вмешался. Я в состоянии за себя ответить.

— Вот что, умники, — зло взирает на нас обоих, нервно постукивая пальцами. — В пятницу жду вас после седьмого урока в своей лаборантской.

— Я не могу, у меня репетитор в четыре тридцать.

— Перенесешь! — каркает она, хлопая тетрадью.

— Боюсь, не получится, — сразу предупреждаю я. — У моей математички график на месяц вперед.

— Тогда не получится и годовой пятерки по биологии! — открыто угрожает преподша.

— Идем.

Собираюсь ответить, но Юнусов цепляет меня за локоть и настойчиво тянет к выходу.

— Вот ведь грымза! — констатирую уже в холле.