Опасная связь

— Та ниче. Едем? — завожу мотор и поднимаю глаза на экран его смартфона. Пункт назначения удивляет, но сразу снимает те вопросы, которые возникли ранее…

Пока едем, каждый молчит о своем. Данила вообще не из разговорчивых. Трепаться — совсем не его тема. Впрочем, как и делиться чем-то личным.

— Сашка — хорошая девчонка, — произносит сто пятьдесят километров спустя.

— Ты че вдруг…

— Тяжело тебе будет, Илюх. Тягаться с ее паханом.

Поворачиваюсь к нему. Внимательно изучаю напряженный профиль.

— Просто никогда не сдавайся, если по-настоящему ее полюбишь.

Какого хера Клима пробило на откровения — без понятия. Продолжить разговор нет возможности, мы подъезжаем к детскому дому, построенному в тех еще ебенях.

Там проводим в общей сложности минут двадцать. Даня заполняет какие-то бумажки в совдеповского вида кабинете, и впустившая нас на территорию грузная мадам с бровями как у всем известной птицы Angry birds, требует, чтобы коробки с провизией и прочим добром были занесены в подсобку.

Однако Клим лишь усмехается, отрицательно качает головой и поступает по-своему.

Мы оставляем гостинцы прямо во дворе. А там уже пацаны-девчонки всех возрастов налетают на них коршунами, и злыдня с бровями ни хрена сделать не может, потому что сладости поглощаются троглодитами со скоростью света.

— Почему приехали именно сюда? — не скрываю любопытства, когда разворачиваю машину обратно.

— У меня брат тут когда-то жил, — неохотно поясняет Данила, глядя в боковое зеркало.

— И давно?

— Давно. Десять лет назад. До того, как загремел в колонию…

*********

Пацаны отправляются на очередную разборку без меня.

Принимаю от них порцию недовольства и уезжаю к Сашке. Потому что не могу слышать ее слезы по телефону. Хочется успокоить, пожалеть. Пообещать, что все обязательно наладится.

Харитошку замечаю на детской площадке. В том дворе, где всегда ее забираю.

Девчонка сидит на качелях и, понуро опустив голову, осматривает свои кроссовки.

Бросаю приору под раскидистым деревом и направляюсь к ней. А когда Саня замечает меня и поднимает взгляд, понимаю: что-то не так. То ли горящая в ее воспаленных глазах решимость смущает, то ли тот факт, что она не спешит меня приветствовать.

— Санек, — кладу букет хризантем на торчащие из рваных джинс коленки и протягиваю ладонь к ее лицу, однако она, резко отпрянув, вовсю демонстрирует свой недружелюбный настрой.

— Мы расстаемся, — заявляет ни с того, ни с сего.

— С какой стати?

— Ни тебя, ни твоих дружков не хочу видеть!

— Причину озвучь, — достаю из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Ты… и твои пацаны… Вы… вы просто социальное дно, — вскакивая с сидушки, припечатывает неожиданной характеристикой. — Ничего святого, ничего!

«Социальное дно».

Зашибись.

Вставляю упавший на землю букет в мусорную урну.

— Знаешь, уже говорила и повторю: мы совершенно друг другу не подходим. У нас с тобой явно разные ценности, — дрожа, голосит она.

— Какая муха тебя укусила? — хватаю за плечи.

— Какая муха? — кричит, но тут же переходит на злой шепот. — Сначала пропадают запасные ключи, которые всегда висят на крючке в прихожей. Затем некоторое время спустя крадут золото матери.

— Сань…

— Напомнить, кто приходил в гости? — прищуривает один глаз. — Динамит и Черепанов были у меня дома перед той поездкой на озеро! Кто-то из них вернулся в квартиру позже и украл золото.

— Это бред, — давлю сокрушенно. Однозначно отказываясь принять такой расклад…

Глава 32. Подорванное доверие

Саша

— Хорошего дня, дорогой! — кричит мать вслед злющему отцу. После чего слышится характерный для закрывающейся двери хлопок.

Зажмуриваюсь.

Влетело за вчерашний побег конкретно, но мне, откровенно говоря, плевать. Присутствовать на попойке, организованной в мою честь, не было никакого желания. Радости от того, что поступила в папин универ, я не испытываю абсолютно.

— Мам…

— Ну-ка присядь, дочка, — улыбка тут же сползает с ее лица, и взгляд становится напряженно-строгим.

— Эти украшения… Может, ты их куда-то переложила и забыла? — спрашиваю с надеждой. Она ведь, как говорится, умирает последней.

— Забыла? — хмурит ухоженные брови.

— Ну а вдруг!

— Мне тридцать девять, а не шестьдесят, — обиженно поджимает губы.

— Везде посмотрела? Давай поищем вместе, — упрямо настаиваю я.

— Санька, — ловит меня за локоть и вынуждает присесть на диванчик.

— Что конкретно пропало, мам? — смыкаю пальцы обеих рук в замок и нервно потираю друг о друга.

Поговорить с глазу на глаз получилось только сейчас, и мне, не спавшей этой ночью, не терпится узнать подробности, ведь накануне из-за этой самой кражи мы серьезно поругались с Ильей.

— Украли комплект с бриллиантами, подаренный твоим отцом на двадцатилетний юбилей нашей свадьбы: серьги, браслет, подвеска, кольцо.

Черт… Этот комплект — целое состояние.

— Что-нибудь еще исчезло?

— Нет.

Странно, что другие цацки не тронули. Получается, что унесли самое ценное из того, что находилось в шкатулке.