Опасная связь

Ночью она не сомкнула глаз, но утром решила не паниковать, а наоборот, сесть на одиннадцатичасовой поезд вместо восьмичасового. Ричард отвел детей в школу – в каком-то смысле сделал свое ежедневное ДД, Доброе Дело, как и положено скауту. Вани предстояло прийти только после полудня. Так что этим утром Аврора осталась дома совсем одна, что было редкостью, целых два часа исключительно для себя, два часа свободы. Она не стала снова ложиться в постель, не стала валяться на большом белом диване, а просто провела это время без всякой спешки. Сегодня она растягивала удовольствие, обычно все слишком торопливо следовало одно за другим, но тут обычный душ превратился в ванну, на добрых двадцать минут, без радио, без шума, без какого-либо стука в дверь – верх блаженства. Она напустила столько пара, что, выходя из воды, была вынуждена приоткрыть окно, чтобы хоть немного его рассеять. Ванную настолько заволокло туманом, что сквозь это марево почти ничего не было видно, настоящий хамам, в парах которого потерялось даже зеркало.

Обернув банное полотенце вокруг талии, она максимально растянула интимный ритуал: нанесла на кожу нежное миндальное масло, проверила ногти, не спеша расчесала волосы. Это долгое расчесывание напомнило Авроре детство. Все это время за ее спиной было приоткрыто окно. Холодный воздух потихоньку остудил помещение, пар испарился. Ее поезд только через час. Надо будет вызвать такси. Она не была уверена, что собрала все документы. Зато взяла главное – заполненный бланк заказа с указанием эталонных характеристик. Разговор все равно рисковал быть напряженным, ей придется проявить твердость. Она едет туда не для того, чтобы выслушивать их объяснения, а чтобы исправить ситуацию. Пускай выкручиваются как хотят, но она получит свои платья. В худшем случае пускай переберут их одно за другим, делая исправления и подрубая края вручную, даже если им придется привлечь к этому добавочных портних. Аврора поклялась себе, что вернет свои платья к жизни.

Настигнутая этим днем, в который ей предстояло броситься, она совершенно забыла об открытом за ее спиной окне и спохватилась, только когда озябла. Рефлекторно захлопнула его, но потом вдруг передумала. Снова открыла с сомнением и не поверила своим ушам, даже высунула голову наружу. Сначала была долгая тишина, а потом вдруг снова послышалось «кру-кру…» – это точно было кроткое и неторопливое воркованье горлиц. И никакого воронова карканья.

Это было невероятно, уже хотя бы потому, что стояла середина ноября, но главное – потому что эта знакомая песня так надолго пропала. И все-таки снова зазвучавшая во дворе песня горлиц, этот столь утешительный и нежный звук, который она потеряла на месяцы, был зна́ком того, что они вернулись. Несмотря на холод, Аврора раскрыла окно настежь и наклонилась, чтобы взглянуть на деревья, чьи верхние ветви возвышались над ней, широко раскинувшись над замкнутым пространством двора. В этом переплетении почти оголившихся ветвей она искала птичек, все еще опасаясь наткнуться на следы черных призраков, но нет, ей не почудилось, это точно были две горлицы, сидевшие на суку, чуть потряхивая головками, словно снова робко входили во владение территорией.

Она какое-то время наблюдала за ними, дрожа от холода в обмотанном вокруг тела влажном полотенце. Благодаря тому, что они вернулись, у нее такой камень с души свалился, что она увидела в этом добрый знак, послание судьбы, которое на пороге этого трудного дня почти развеселило ее.

На сей раз она вовсе не торопилась. Спускаясь по лестнице, тщательно осматривала деревья из окон на каждой площадке, желая удостовериться, что вороны нигде не спрятались под ними в засаде. Во дворе обошла кусты, смотрела вверх, задрав голову как ребенок, ищущий в небе летучего змея, а заметив наконец двух птиц кремового оттенка, ощутила настоящую радость. И чуть не забыла, что ей надо успеть на поезд.

Она поспешно открыла свой почтовый ящик, вслепую просунула руку в холодный металлический зев и вдруг стремительно отдернула ее, словно угодив в змеиное гнездо, в ужасе от того, на что наткнулась кончиками пальцев. Ее рука все еще дрожала от этого жуткого прикосновения. Тогда она наклонилась, чтобы рассмотреть ужаснувший ее предмет, и увидела пучок жестких черных перьев, плотный букетик, перевязанный красной ленточкой. И не было ни записки, ни какого-либо пояснения. Она с испугом догадалась, что это от типа, живущего в том же дворе, который либо провоцирует ее, либо угрожает.

Она брезгливо взяла перьевую метелку кончиками пальцев – это оказались точно вороновы перья, увязанные в некое подобие охотничьего трофея, и заподозрила, что в послании таится нечто иное, нежели угроза. Видимо, он сделал это, чтобы извиниться, или хуже того, объявить ей о своей пламенной страсти, что было бы ужасно докучливо, учитывая, что он живет в доме напротив.