Опасная тайна

И поэтому для меня нет никаких сомнений, что в ходе Второй мировой войны немцы уничтожали евреев Советского Союза не по собственному почину, а по нау­щению сионистов. Это подтверждают не только сообще­ния очевидцев о том, что накануне истребления немца­ми еврейского населения того или иного советского го­рода или местечка туда приезжали из оккупированной немцами Польши тамошние евреи и уговаривали совет­ских евреев подчиниться немцам и не разбегаться. Харак­терна также и выборочность расстрелов. На территориях, которые до войны всего 1—2 года были в составе СССР, евреи расстреливались не все — кто-то отбирал их для этого. К примеру, во Львове, освобожденном от немцев в 1944 г., проживало никак не тронутое расстрелами мно­гочисленное еврейское население. В то же время в чисто советских областях СССР — в Киеве, Днепропетровске, Крыму — евреи уничтожались поголовно. Согласитесь, если бы уничтожение евреев было выдумкой немцев, то они уничтожали бы евреев без разбора: им-то сортиро­вать евреев не было никакой необходимости.

Еще момент. Согласно сионистской версии Холокоста, план уничтожения евреев гитлеровской верхушкой был впервые принят на так называемом Ванзейском со­вещании в январе 1942 г.[104], а их «уничтожение» началось в 1943 г.[105] Но советские-то евреи начали уничтожаться с началом Великой Отечественной войны. Если немец­кий план «окончательного решения еврейского вопроса» был принят в 1942 г., по чьему плану они в СССР нача­ли уничтожаться уже в 1941 г.?[106]

Особенно четко сионистская физиономия видна в экономической бессмысленности уничтожения советских евреев. Кох, назначенный Гитлером комиссаром оккупи­рованной Украины, разъяснял руководителям прессы:

«Украина является для нас всего лишь объектом эксплуатации, она должна оплатить войну, и населе­ние должно быть в известной степени как второсорт­ный народ использовано на решение военных задач, даже если его надо ловить в помощью лассо»[107].

Такая неприкрытая потребность немцев во «второ­сортном» населении объясняется тем, что они уже к нача­лу 1941 г. ощущали огромную нехватку рабочих рук как в собственно Германии, так и в оккупированных облас­тях. Они заставляли работать на себя всю Европу и сво­зили в Германию рабов со всей Европы. Чем еврейские руки были хуже других? Зачем надо было тратить усилия и уничтожать в СССР сотни тысяч рабочих рук? Уничто­жили бы, если уж очень хотелось, после войны.

Еще вопрос, чисто принципиальный: а зачем Гитлеру нужно было евреев уничтожать? Ответ: он их очень не любил — не подходит! Если он их так уж сильно не лю­бил, ему имело смысл уничтожить их всех! Но ведь это было технически невозможно — он не мог уничтожить американских евреев, он не мог уничтожить даже италь­янских евреев, на защите которых стоял Муссолини. Ка­кой же был смысл уничтожать часть? Ведь этим ничего не решаешь, но тебя, признанного в США в 1939 г. чело­веком года[108], во всем мире начнут считать вурдалаком. Зачем это Гитлеру надо было? Ответа нет...

А вот сионистам уничтожение советских евреев было ой как необходимо, и даже не из мести. Советские евреи чаще всего расстреливались не собственно немцами, а предателями из местного населения. И сионисты этими расправами наводили ужас на евреев Польши, Румынии,

Венгрии и остальных стран Европы, заставляя их искать спасения не в остальном мире, а исключительно в собст­венном государстве — в Палестине.

Когда мне было лет 8—9, меня на лето отправляли к дяде в село Златоустовка Криворожского района Днепро­петровской области. Дядя Федосей был полупарализован ударом молнии еще в юности, пережил оккупацию нем­цев. В то время, когда я проводил в его семье лето, он ра­ботал кучером, возил почту из райцентра в село и иногда брал меня с собой в поездки. В одной из поездок он вдруг, прервав молчание, показал мне кнутом на складку мест­ности метрах в пятистах от дороги и сказал, что там нем­цы расстреляли всех евреев соседнего еврейского колхо­за. Когда немцы после расстрела сняли оцепление, дядя с однопосельчанами пошел посмотреть. Могила была засы­пана и земля выровнена, но когда они наступили на эту рыхлую землю, их следы стали заполняться кровью. А я, естественно, все жаркие дни проводил у пруда, из кото­рого поили скот. И обратил внимание, что, когда лошадь вынимает копыто из топкого берега, след ее медленно за­полняется подпочвенной водой. Следы, заполняющиеся кровью, настолько поразили меня, что спустя десятиле­тия я долго не мог вспомнить имени дяди, но его рас­сказ врезался в память намертво, хотя, конечно, он ги­перболизирован.