Опасная тихоня

Надька попыталась шантажировать Пашкова этой фотографией и очутилась в петле. А за ней Богаевская. Господи, да ведь они даже не стали утруждать себя разнообразием, а вы еще раздумываете! Так что еще должно произойти в этом городе, сколько женщин должны покончить с собой и скольких должны до смерти избить сытые тупорылые телохранители, чтобы вы перестали повторять: «Не будем пороть горячку», «Всему свое время»?..

Не знаю, как вас, а меня такая пламенная речь непременно бы проняла, чего не скажешь о Капитонове, который только равнодушно процедил сквозь зубы:

— На кой черт им убивать Надьку? Она совершенно неопасна, да ей и надо-то всего ничего — пару сотен. Добро бы она что-нибудь знала о Богаевской, а то ведь нет…

— Интересно было бы узнать, на чем основаны такие выводы? Только на том, что вам не хочется разбираться в этой давней, дурно пахнущей истории и вы предпочитаете ограничиться покушением на Пашкова и убийством Литвинца? — язвительно осведомилась я.

Этот Капитонов был какой-то совершенно непробиваемый, потому что моя едкая ирония его нимало не смутила.

— Они основаны исключительно на словах этой самой Надьки, если хотите. Вообще-то она гражданка Бочарова.

Я глупо ухмыльнулась:

— И когда же, если не секрет, гражданка Бочарова произнесла эти слова? С небес, что ли, шепнула?

— Ну, если считать небесами притон, в котором мы ее обнаружили, — фыркнул Капитонов, — хотя для нее и ее приятелей это точно небеса обетованные. Между прочим, она здорово удивилась, когда узнала, что ее без малого похоронили, правда, удивлялась она уже позже, немного протрезвев. Это произошло с ней не сразу.

Я помотала головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение:

— Так Надька жива? Стоп, может, мы говорим о разных Надьках? Та жила на Рылеева, в доме с химчисткой внизу… и она точно повесилась, я же…

Я хотела сказать, что сама видела ее висящей в петле, но вовремя прикусила язык. И еще в моей ушибленной голове забрезжила смутная догадка, можно сказать, запредельно не правдоподобная.

— На что вы намекаете?.. — пробормотала я.

— Да я и не намекаю вовсе. В той квартире, на Рылеева, как раз и нашли труп Богаевской, только по ошибке приняли за Бочарову. Не знаю уж, как они ее там опознавали. Наверное, забулдыги-приятели спьяну перепутали, а сама Бочарова была в это время в длительном загуле, так сказать, вдали от дома, так что развеять сомнения не могла. Хорошо еще, что похоронить не успели, а то бы пришлось проводить эксгумацию. Не очень-то веселое мероприятие.

— Бог ты мой, — проскрежетала я зубами. До меня наконец-то дошло. Тогда, в той грязной, заплеванной квартире я видела мертвую Богаевскую, выбравшую для самоубийства комнату, в которой прошли ее детские годы. Если, конечно, это было самоубийство. В любом случае ее нет в живых уже несколько дней, а мы с ног сбились, пытаясь ее найти. Но это значит, что она непричастна к покушению на Пашкова, потому что оно произошло уже после ее смерти. Тогда кто, черт побери, его организовал? Впрочем, покушение не моя забота, пусть об этом болит голова у Капитонова. Меня же интересует совсем другое, а именно: удастся ли мне узнать, что случилось с Наташкой тем давним августовским вечером?

— Я вижу, вы все правильно поняли, — резюмировал Капитонов, — и очень надеюсь, что до времени попридержите язычок за зубами, пока все окончательно не прояснится.

— И долго ждать? — Я облизнула пересохшие губы. Естественно, я интересовалась этим не потому, что меня мучило острое желание поскорее растрепать то, что я услышала от Капитонова. Просто мне безумно надоело топтаться в двух шагах от разгадки, я хотела уже наконец распахнуть дверь, за которой тайны перестают быть тайнами.

— Сколько надо, — неопределенно молвил Капитонов. — Пока что Пашкова нам не прищучить. Прямых улик против него нет, только косвенные, а если прибавить к этому его кандидатскую неприкосновенность… Ладно, будем надеяться, что рано или поздно заговорит Майя, еще можно попробовать раскрутить бывших пашковских приятелей, ну, тех, с которыми он в молодости весело проводил время, но вряд ли они будут свидетельствовать против себя.

— Так, — протянула я, — светлые перспективы открываются, ничего не скажешь. И на какое время мне рассчитывать, на следующие пятнадцать лет?

Капитонов сделал сочувствующую мину:

— Я вас понимаю.

На этот раз я взорвалась:

— Да ни черта вы не понимаете, ни черта! Что вам до всего этого? Вы же занимаетесь расследованием покушения на замечательного кандидата в губернаторы Игоря Сергеевича Пашкова, и остальное вам побоку! Да вас Богаевская занимала только в качестве возможного организатора этого покушения, разве не так? И теперь ее приходится сбрасывать со счетов, ну разве не обидно? Или… Слушайте, а ведь у вас остается замечательный вариант: почему бы вам не свалить всю вину на нее? Она ведь возражать не будет! А что, отличный случай! И дело раскрыто оперативно, и… Хотя нет, тогда придется объяснять, зачем ей понадобилось убивать Пашкова, а вам не позволят порочить его светлое имя…