Опасная тихоня

"Жигуль" стоял у подъезда с поднятым капотом, а над ним склонился Жорик с озабоченным выражением простоватого лица. Завидев меня, он захлопнул капот, вытер руки какой-то рыжей тряпкой и многозначительно, я бы даже сказала, торжественно изрек:

- Все, картер потек. Нужно на ремонт становиться.

Понятно, поезд дальше не пойдет. Удивительно еще, как эта колымага три дня отъездила.

Я молча взяла курс на автобусную остановку.

- Эй! - раздалось сзади. - До центра довезу, мне все равно в гараж.

Я вернулась, плюхнулась на заднее сиденье и объявила:

- Мне только до Рылеева. Я выйду на углу возле химчистки.

- Хозяин - барин! - кивнул шоферюга.

Терпеть не могу эту присказку!

Через десять минут "жигуль" затормозил в трех шагах от химчистки, где я и вышла. То, что я осталась без персонального авто, меня более чем устраивало. По крайней мере, если мне придется проторчать в музыкальной школе дольше запланированного, я всегда смогу сослаться на это печальное обстоятельство.

От химчистки я прошла два квартала вверх и свернула направо, потому что музыкальная школа No 18 находится на пересечении улиц Рылеева и Московской. И эта школа мне знакома не хуже музыкального училища, потому что в ней училась Наташка. Внутрь я, правда, ни разу не заходила, но, случалось, поджидала подружку снаружи. Подумать только, а ведь пока я, уткнувшись в книжку, сидела на скамейке в скверике напротив, мимо меня могла проходить сама Елена Богаевская, тогда еще никому не известная девочка с косичками. Конечно, при условии, что она носила косички. И училась в этой школе, а не в какой-нибудь другой. Ладно, сейчас проверим.

Девчонки по школьному коридору не сновали, зато со всех сторон неслись звуки музыки, большею частью нестройные, и счет: "Раз-и, два-и, раз-и, два-и..." Как и вчера в училище, я двинулась искать кабинет директора, но на этот раз все было проще: школа занимала первый этаж в панельном жилом доме. Дверь с табличкой "Директор" обнаружилась в конце коридора. Я стукнула по ней костяшками пальцев и услышала строгое "войдите".

За столом сидела женщина с остреньким лицом лисички, кроме того, она была такая молодая, что ожидать от нее каких-нибудь откровений на интересующую меня тему не приходилось. Даже если Елена Богаевская и училась в этой школе, она вряд ли ее вспомнит.

Я дежурным движением извлекла из кармана свое удостоверение, которое произвело на молодую директоршу традиционное впечатление. Она сразу вся подобралась, наставила на меня озабоченные глаза и пролепетала:

- Слушаю вас...

Но я не успела ничего сказать, потому что она снова заговорила:

- Если вы по поводу той жалобы, то.., то... Мы же все решили и, и... Ах вот что ее напугало!

- Жалобы тут совершенно ни при чем, - поспешила я ее успокоить, - меня интересует совершенно другое. Вы слышали про то, что в нашем городе планировались концерты Елены Богаевской?

- Ну да, ну конечно. - Лицо молодой женщины прояснилось. - Их, по-моему, отменили, да?

- Точно, - кивнула я.

Молодая директорша заморгала серыми, тщательно подведенными глазами:

- Только я не совсем понимаю...

- А разве Елена Богаевская не окончила вашу школу?

- Что? - Она даже покраснела. - В первый раз слышу. Вы.., вы уверены? Но почему я про это в первый раз слышу? - Она прикусила нижнюю губу и нервно забарабанила карандашом по столу, покрытому стеклом, под которым красовались показатели успеваемости по музыкальной школе No18.

Я выставила руку вперед:

- Послушайте, я ведь этого не утверждаю, я только спрашиваю...

Но "лисичка" уже не слушала мои доводы.

- Минутку! - бросила она на ходу и скрылась за дверью, оставив меня в одиночестве.

Скучала я недолго, потому что очень скоро она вернулась, и не одна, а с невысокой женщиной лет пятидесяти, с небрежным пучком на затылке и лихорадочным румянцем на плечах.

- Откуда же я знала, откуда же я знала, Татьяна Павловна? - бормотала пожилая. - Я же понятия не имела...

Татьяна Павловна потрясала какими-то бумагами:

- Как это вы не знали, когда здесь черным по белому написано: Богаевская Елена Борисовна. Она закончила школу в восемьдесят первом.

- Да в том-то все и дело, что в восемьдесят первом, - оправдывалась пожилая, - это же, это же... Семнадцать лет прошло...

"Лисичка" яростно швырнула бумаги на стол и топнула ножкой в хорошей лаковой туфельке:

- Ладно, оставьте нас, потом разберемся. Пожилая мышкой прошмыгнула за дверь, и я ей невольно посочувствовала, ибо ее начальница Татьяна Павловна производила очень серьезное впечатление. Знавала я таких очаровательных дамочек: единственное, что у них хорошо получается, - это отравлять жизнь окружающим.

Постукивая высокими каблучками, "лисичка" вернулась за свой стол, придвинула к себе бумагу, которой без малого не отхлестала по щекам свою подчиненную, и произнесла не без горестной патетики: