Опасная тропа

— А теперь хорошо бы покурить, — сказал Бесстрашный, когда мы закончили еду. — Какая замечательная вещь, друзья мои, этот табак!

— Хорошо, покури! Но не долго, ведь нам надо двигаться дальше, — сказал ему Питамакан.

— Стоит ли? Давайте останемся здесь на ночь. Мы устали, да еще и наелись до отвала. Давайте никуда не пойдем до утра, — умолял наш друг.

— Мы разобьем лагерь в таком месте, где нашим врагам будет невозможно достать нас — на макушке вот этой горы! — ответил Питамакан, и наш друг ничего не смог возразить.

Когда Бесстрашный покурил, мы разложили часть мяса вапити по своим сумкам и снова вышли на тропу. Незадолго до заката мы вышли из пояса лесных зарослей, поднялись на сотню ярдов выше их и присели отдохнуть на выступах глинистых сланцев. Как только наше дыхание успокоилось, я достал подзорную трубу осмотреть пройденный нами путь и протянувшееся внизу озеро, великолепно выглядевшее в глубокой горной долине. Потом я передал трубу Питамакану. Буквально одну-две секунды спустя он воскликнул:

— Да это же наши кони! Хаи! Враг! Змеи опять на нашей тропе!

— Где? Как далеко? — спросил я.

— Нет, нет! Их там не может быть, они не осмелятся. Друзья мои! Должно быть, это Рыжеголовый со своим отрядом, — заволновался Бесстрашный.

— Сумасшедший! У Рыжеголового не было времени, чтобы съездить в форт и прибыть так далеко на юг. Лучше послушайте оба, вот что я вижу, — произнес Питамакан, все еще не отрываясь от подзорной трубы. Он пристроил ее на своем ружье, которое положил перед собой. — Первая маленькая поляна с нашей стороны все еще освещена солнцем. По тропе едет всадник и ведет за собой двух темных лошадей. Конечно, это наши кони. Мужчина едет очень медленно. На спинах двух ведомых им лошадей ничего нет, и это показывает, что наши седла и остальные вещи все еще находятся там, где мы их оставили. Я вижу лишь одного человека. Других я пытаюсь отыскать — но пока не могу!

— Они наверное перед ним, возможно далеко впереди, — предположил я.

— Возможно. Крадутся там и сям по долине, как настоящие змеи, чье прозвание и носят. Их нет на тропе. Открыто на ней они не появляются, а держатся среди деревьев и в кустарнике по берегу реки, высматривают нас по сторонам и надеются найти способ раздобыть наши скальпы.

Как раз в это время Солнце зашло за хребет, разлилась алая вечерняя заря и сразу же долину быстро стало заволакивать туманом. С исчезновением Солнца подзорная труба стала бесполезной. Питамакан вручил ее мне, а я убрал в футляр.

— Видите, как могущественно Солнце, как добро оно к нам! — продолжал он. — Это оно заставило меня этим утром понять, что мы должны уйти с тропы и не преследовать врага. Если бы мы пошли дальше — наши тела лежали бы бездыханными где-нибудь там внизу. Без сомнения, змеи ожидали, что мы будем преследовать их, и в удобном месте они засели, чтобы перебить нас. А сейчас, в свою очередь, они пойдут за нами и мы вновь обнаружим их.

— Но что же нам делать? Спрятаться по сторонам тропы и ждать их прихода? — спросил Бесстрашный.

— Если мы сделаем это, то получим скальпы, но не коней. А мы больше нуждаемся в лошадях, чем в скальпах. Сделаем так: будем сидеть здесь, пока не стемнеет. Затем двинемся вниз в долину по верхнему краю склона до тех пор, пока не будем в полной уверенности, что миновали тех, кто выслеживает нас. Потом спустимся на тропу и предпримем все возможное, чтобы вернуть коней.

— А что дальше? — поинтересовался я.

— Давайте захватим лошадей, а там видно будет, — ответил он.

Мы сидели на склоне до полной темноты, обсуждая ситуацию. Нам было совершенно ясно, что человеку с нашими лошадьми поручили отойти по долине подальше и ожидать возвращения отряда или сигнала о помощи. Такой знак они легко могли подать, разведя костер на склоне горы выше уровня леса. С каким же нетерпением, думали мы, он наблюдает, не появится ли маленький огонек, говорящий ему, что мы уничтожены!

Когда мы вернулись в лес, то сразу же сошли влево от тропы и, отойдя от нее на порядочное расстояние, повесили свою поклажу на дерево, чтобы никакой любитель мяса не смог до него добраться. После того, как с наших плеч свалилась тягостная неизвестность, нам стало гораздо легче переставлять усталые ноги. Однако наше продвижение по самой верхней кромке леса, где дул сильный ветер, было довольно медленным. Пока мы сидели на скале, на меня навалилась такая усталость и мне так хотелось спать, что я боялся не выдержать напряжения предстоящей ночи. Но после выступления в поход неуверенность покинула меня, а возбуждение придало новых сил. Мы поставили на кон свои жизни против жизней врагов, и я сказал себе: «Мы обязаны выиграть!»