Опасная улика

Порнографический ролик закончился. Елена Петелина выдернула флешку из ноутбука и швырнула ее на пол. Первой реакцией было растоптать, разбить эту мерзость на осколки. Но что это даст? Это всего лишь копия. Гомельский в любой момент может выложить ролик в Интернете. Можно не сомневаться, адвокат позаботится о том, чтобы его увидели ее коллеги из Следственного комитета, судьи, прокуроры, оперативники. Ролик могут получить и подследственные. Легко представить их похабные реплики во время допросов. А Марат? Как больно будет ему…

О, господи, как стыдно! Позора не избежать, однако его можно пережить. В конце концов, можно сменить работу, а Марат, если он любит ее по-настоящему, все поймет и простит.

Но Гомельский на полумерах не остановится. Он обещал нечто гораздо худшее. Эту запись увидит ее дочь! Как объяснить Насте, что это всего лишь секс? А если кроме дочери ролик увидят ее одноклассники и подруги по керлинг-клубу? Трудно представить, как будут насмехаться над ней сверстники. Психика подростка очень хрупкая. А если Настя не выдержит?

Петелина невольно открыла папку уголовного дела, дополненного ужасными фотографиями. Девушка на капоте машины. Три секунды, и вместо стройного красивого тела – мешок с костями. Конечно, погибшая была старше Насти и, скорее всего, упала не по своей воле, но сколько униженных школьниц выпрыгивало из окон по совершенно пустяковым поводам. Можно ли гарантировать, что психика тринадцатилетней Насти устоит и стресс никак не скажется на ее дальнейшей жизни?

Нет! Никаких гарантий. Как же поступить? Способ только один. Она не должна допустить, чтобы Настя увидела эту запись.

С этой мыслью следователь встала из-за стола, подобрала флешку и вышла из кабинета. Второй раз в течение дня она спустилась в криминалистическую лабораторию.

Новый визит несколько удивил Михаила Устинова. Эксперт-криминалист гораздо чаще сам приходил с докладом к следователю.

– Я знаю, почему вы пришли, Елена Павловна. В прошлый раз вы заметили шоколад, а я забыл вас угостить. – Головастик проехался в офисном кресле от компьютера к столику с кофейным аппаратом, который опасно соседствовал со стеллажом, уставленным химическими реактивами. – Пока вы были в отпуске и не загружали меня поручениями, я сделал открытие. Наш горький шоколад ничуть не хуже хваленого швейцарского.

Елена была рада, что разговор не сразу зашел о работе, и подсела к столику.

– Как говорится, на вкус и цвет…

– Обижаете! – перебил ее Миша, разворачивая плитку горького шоколада в золотистой обертке. – Вкусовые впечатления субъективны, в отличие от экспертизы. Обратите внимание, на обложке написано семьдесят процентов. Я провел анализ и установил, что содержание какао в данном продукте – семьдесят один целых два десятых процента! А в швейцарском стабильный недобор – два процента от заявленных. И стоит наш шоколад дешевле.

– Значит, ты ошибся.

– Чтобы я ошибся в цифрах? Да ни в жизнь!

– Не в результатах экспертизы, а в утверждении. Ты сказал, что наш шоколад не хуже швейцарского. А он лучше!

– Теперь я понял, как вы подлавливаете преступников на допросах. Угощайтесь.

Елена не стала отказываться от шоколада и кофе, хотя предпочитала ограничивать себя в сладком. С тех пор как они с Маратом сошлись, Елена не могла отделаться от вечной женской фобии (ей все время казалось, что блузка стала тесной не из-за стирки) и каждое утро контролировала свой вес.

Сделав глоток кофе, следователь спросила:

– Что новенького по нашему делу?

– Под ногтями погибшей девушки мы ничего не нашли. Я исследовал одежду Екатерины Гребенкиной и на меховой подстежке ее куртки обнаружил длинный волос. Угадайте, кому он принадлежит?

– Миша, я сейчас не в том настроении, чтобы угадывать, – честно призналась следователь.

– Борису Мануйлову!

– Сутенеру. Значит, он мог быть на крыше в момент трагедии.

– Елена Павловна, волос был внутри куртки. Это согласуется с показаниями подруги о том, что сутенер повздорил с Катей в квартире, когда она была без верхней одежды. Но! – Головастик многозначительно поднял указательный палец. – Помните, в отчете патологоанатома указано, что содержание алкоголя в крови девушки незначительное, хотя коньяка в бутылке осталось меньше половины. Так вот, на горлышке я обнаружил слюну не только погибшей Екатерины Гребенкиной, но и другого человека.

– Все-таки сутенер!

– Нет, – покачал головой эксперт.

– Гребенкин, – предположила Петелина. – Неужели это сделал ее отец?

– Тоже мимо. Я не знаю, кто конкретно пил из бутылки вместе с погибшей, но точно установил, что это была женщина.

– Наша слюна так сильно отличается?

– Благодаря моим приборам слюна может поведать о человеке больше, чем фотография.

Петелина откусила кусочек шоколада и оставила его на языке. Шоколад таял медленно, наполняя рот густым приятным вкусом.

– Еще одна женщина, – задумчиво произнесла следователь. – А если на крыше была подруга Кати Лиза Малышко?

– Она вроде бы только проснулась. И потом, тогда должен был чувствоваться запах алкоголя изо рта.