Опасная зона (СИ)

На лице Пантеры был не шок, а сочетание веселья и, может быть, раздражения? Будто каждый раз, когда я открывал рот, парень сердился, но всё равно почему-то считал это горячим. По крайней мере, я предполагал, что он считает это горячим. Об этом мне говорили его действия, пока он стоял вчера на коленях.

— После этого я должен выйти за дверь, — сказал Пантера.

— Тогда почему не выходишь?

Пантера опустил взгляд на бутылку пива, которую крутил в руках.

— Не знаю. Правда, не знаю.

— С этим я могу тебе помочь.

Он поднял голову, между его бровей появилась морщинка.

— Ты разобрался во мне?

— Легко. Ты всегда играл по правилам, а теперь хочешь парочку нарушить.

Пантера фыркнул и покачал головой.

— И ты предполагаешь, что я нарушу их с тобой?

— Ну, вчера на моём члене были твои губы…

— Боже, — Пантера огляделся вокруг, посмотреть, не слушает ли кто-нибудь. Краткие новости — никто не слушал.

— Можно кое-что спросить?

— У меня есть ощущение, что я пожалею, если скажу «да».

Я наклонился вперёд, не чтобы понизить голос, а чтобы лучше прочесть его ответ.

— Не учитывая мой очаровательный характер, ты видишь, чтобы меня кто-то поливал дерьмом?

Пантера нахмурился.

— Что?

— В АВМА. Разве в каких-то областях мне не везло? Разве меня ненавидят наши инструкторы? Или другие курсанты?

— Нет. Что ты имеешь в виду…

— Я гей, — пока Пантера сидел и пытался понять, куда я целюсь этим очевидным заявлением, я сказал: — Я гей, и ни одному человеку нет до этого дела. И угадай, что? До тебя им бы тоже не было никакого дела.

Он уставился на меня, не моргая, а затем заёрзал на месте.

— Это другое…

— Для тебя? Потому что ты какая-то особенная снежинка?

Голубые глаза Пантеры превратились в лёд.

— Ты знаешь, почему это другое. Мой отец превратил бы мою жизнь в ад. Не все могут быть такими же независимыми от всего, как ты. Я должен быть умнее, — он оттолкнул своё пиво и встал. — Знаешь, что, это была плохая идея…

— Подожди, — я схватил его за запястье, прежде чем он успел уйти, и встал, чтобы мы оказались практически лицом к лицу. — Прости. Я просто пытаюсь помочь.

Вздохнув, Пантера опустил взгляд на мою хватку, и хоть он раздумывал, стоит ли оставаться, я потянул его обратно к столику.

— Идём. Просто ужин. Я закрою тему.

Пантера коротко кивнул, а затем сел обратно за столик, и я сделал то же самое. Я попросил ещё по бутылке пива и допил свою первую.

Почему мне всегда было обязательно встревать и вмешиваться, когда было очевидно, что другие этого не хотят? Я не мог ничего с собой поделать. У моего рта будто был собственный разум, и я ни черта не мог сделать, чтобы его остановить.

Но ради Пантеры, сегодня я постараюсь.

— Я ценю твоё желание помочь, — сказал он. — Но прямо сейчас у меня нет выбора.

Я мог только прикусить язык, потому что, конечно же, у него был выбор — просто он не получит те результаты, которые хотел.

Но сегодня было не время вникать во все эти проблемы. Было время переключиться обратно к тому, почему я изначально его сюда позвал.

— Вы сегодня немного замкнуты, лейтенант Хьюз, — произнёс я, возвращая чувствительный тон, который точно сказал бы ему, к чему я веду. — Может, пару этих пуговиц можно, ну не знаю, расстегнуть.

Пантера опустил взгляд на свою рубашку, а затем поднял обратно на меня, и недавнее раздражение исчезло, его голубые глаза теперь наполнились более лёгкой эмоцией.

— Просто расстегнуть, да?

Я откинулся на спинку диванчика и пожал плечами.

— Или, знаешь, я мог бы их оторвать.

Губы Пантеры изогнулись, когда я опустил глаза на пуговицы на его рубашке.

— Тебе нравится эта мысль? Что я сорву с тебя рубашку?

Пантера поднял к губам своё пиво.

— Она мне не противна.

Я потянулся за чипсой и набрал немного сальсы.

— Я это запомню, знаешь, на потом.

— На потом?

Я проглотил еду, а затем наклонился вперёд, встречаясь взглядом с Пантерой, чтобы он не упустил смысл моих слов:

— Если только, конечно же, ты больше не голоден…

Глаза Пантеры сузились, и напряжение этого взгляда было таким мощным, что мне пришлось опустить руку между ног, чтобы поправиться.

Он не сказал ни слова, а у меня было ощущение, будто он только что обвил пальцами мой член и хорошенько его сжал.

— О, я голоден.

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Когда Пантера становился таким, как в первый вечер нашего знакомства, меня можно было считать везунчиком, если получится произнести связное предложение. Будто рубильник переключился, и все его комплексы, все его переживания исчезли, и он принял это наглое поведение, которое так чертовски хорошо ему шло.

— Правда? — выдавил я, но понятия не имел как, ведь вся кровь в моей голове сейчас отправилась на юг.

— Да. Но я не хочу ничего, что есть в этом меню.

Я облизнул свои внезапно пересохшие губы, и когда Пантера проследил за этим действием взглядом, я простонал.

— Ты сейчас серьёзно?

Выражение на его лице не оставило сомнений, что он имеет в виду то, что сказал. Его губы были сжаты, щёки слегка покраснели, и челюсть слегка дёргалась. Все признаки того, что он был на грани, на которой внезапно оказался и я.

— Тебе не кажется, что я серьёзен?