Опасное хобби

— Разумеется, чтобы Бай успел вычислить до отлета. Если, конечно, решится действовать всерьез. Ему нужен сильный толчок… Но мне, граждане начальники, потребуется служебная машина. И на всю ночь. Ибо моя собственная должна ночевать у подъезда и ждать, кто в нее бомбу сунет. Или какую-нибудь другую бяку устроит. Жаль, конечно, но ведь риск дорогого и стоит. Точка. И свет на кухне должен всю ночь гореть. И «Маяк» я включу погромче. Хоть и жалко соседей, но что поделаешь…

— Ну, а в воздушной милиции, в Шереметьевском ЛОВ-Де, я тебе парочку добрых оперативничков найду… Но как быть теперь с твоей квартирой?

— Сменим название, — улыбнулся Турецкий. — Вместо операции «Комсомольский проспект» назовем по аналогии — «Фрунзенская набережная».

— Нет, хлопцы, погодите. Все это пока ваша выдумка. Задействовать людей, а оно окажется чистой придурью?.. Нема ж у нас никаких фактов. И почему ты, Сашка, считаешь, шо он тебя уже испугался? Ты ему шо, на пятку наступил?

— Усугубить? — вдруг сощурился Турецкий.

— Эй, только без глупостей! — перебил его Меркулов.

— Естественно, шеф. — Саша поднял телефонную трубку и набрал номер дежурного по МУРу. Когда отозвались, попросил узнать домашний телефон Кисоты Алевтины Филимоновны. — Ки-со-та, — повторил он по слогам.

Шурочка удивилась: а это еще зачем?

— Хочу… — начал Турецкий, но перебил себя: — Слушаю! Записываю… благодарю, доброй ночи. Хочу спросить, сколько у Бая ворот на его даче?

Меркулов от изумления только головой покачал:

— Ну и провокатор же ты! И откуда что берется?

— Считаешь, не клюнет? Может, «конечно… Но лишь в том единственном случае, если он абсолютно чист. Или если Кисота полная дура и сочтет меня клиническим идиотом, а вопрос-то как раз на этом уровне. Но я не верю. Хоть убейте. Как его Андрюша у одной вдовы картинки для нее добывал, помните? Где они теперь, эти картинки? Вот там же, уверяю вас, уже завтра будут и Сезанны, и Мане, и много чего другого, про что мы и не догадываемся. Ну как, звоню?

— А, хай мэни!.. — махнула отчаянно рукой Романова. — Звони, Сашок!

41

Алевтина Филимоновна была крайне растеряна. Конечно, десять часов в общем-то не время, но этот странный звонок…

Турецкий, которого она почему-то сразу узнала по голосу, напомнил о себе, извинился и несколько развязным тоном начал нести какую-то чепуху, вроде того что он не может забыть их встречи в ее кабинете. Выпил, что ли? Потом намекнул на возможную новую встречу и ни с того ни с сего спросил вдруг, каково ее личное мнение о Виталии Александровиче.

Кисота догадалась без труда, что именно ради этого вопроса так долго болтал следователь. И она насторожилась. А он между тем сказал, что слышал от Бая — она бывала у того на даче в Переделкине. Ну и как? А что, разве посещение дачи знакомого — криминал! — удивилась Кисота наивности следователя. Раз Бай говорит что была, наверное, действительно была, хотя и не помнит когда. Но какое это все имеет значение! У него, сказал Турецкий, усадьба красиво распланирована, разве Алевтина Филимоновна не обращала внимание? И кстати, не помнит ли она случайно, там одни или двое ворот?

Будто в грудь что-то толкнуло Кисоту Она хотела уже искренне и горячо послать этого следователя подальше, но решила все-таки не обострять отношений, хотя и спросила в довольно резком тоне: за кого он ее вообще-то держит? И он тут же весьма жестко и трезво отчеканил: именно за того, кем она представляется на шереметьевской таможне.

Кисота испугалась При чем тут таможня?

Да мы ж родственные души, дочерние службы, рассмеялся он. Службы только называются по-разному Так как же все-таки с воротами? Есть там второй подъезд?

Она предложила Турецкому позвонить Баю, номер телефона которого был ему хорошо известен, и поинтересоваться лично. А ее служба, сказала Кисота со значением, подобными вопросами не занимается.

Ну это она просто, видимо, не в курсе, возразил он, потому что занимается, и еще как. Но теперь это уже не имеет значения. Сухо попрощавшись, он прервал разговор.

Ох, как тревожно ей стало!

И тогда она, не найдя лучшего решения, позвонила Виталию и взволнованным голосом, отчего ее известие приобретало еще большую значимость, постаралась передать дословно весь разговор с Турецким.

А Саша, набрав поочередно номера того и другого, улыбнулся и заметил, что связь заработала…

Бай выслушал Алевтину Филимоновну, помолчал и как-то устало сказал, что все это чушь собачья. Ей наверняка все просто померещилось, телевизор насмотрелась. Или на солнце перегрелась, денек-то выдался жаркий…

Но она настаивала на своем. И тогда Виталий, беззаботно рассмеявшись, но показалось Кисоте, что была в его громком смехе какая-то нарочитость, наигрыш, предложил ей вдруг, как бывало в старину, встретиться, вот прямо хоть сейчас, и дернуть по хорошей рюмашке в каком-нибудь достойном месте.

Вторично растерялась Кисота. Их отношения давно вышли из тех, когда можно было запросто, вот так, спонтанно, пробежаться вдвоем по кабакам, посорить денежками…