Опасное хобби

Примчавшиеся оперативники быстро опустошили свои огнетушители, но это почти ничего не дало. Въехавшая вскоре во двор пожарная машина в один миг залила все вокруг толстым слоем пены. Огонь утих.

Оперативники стали обсуждать, чья это машина. Взрыв был очень силен, и куски металла были разбросаны в радиусе до двадцати метров. Делом занялись эксперты, которые установили, что в машине находился человек. Возможно, сам владелец машины. Опросив окружающих, оперуполномоченный пришел к выводу, что взорвавшийся автомобиль скорее всего принадлежал проживающему в этом доме следователю из Генпрокуратуры Турецкому.

— Вон у него и свет горит, — указал один из жильцов дома на четвертый этаж. — Неужели мужик вышел к машине, а в это время шарахнуло? Вот беда-то! Как же это его?!

— Слышь, начальник! — крикнул оперу молодой парень. — А ведь я вчера его не видел. Я тут целый день со своей лайбой провозился. — Он подкинул на ладони ключи от машины. — Часов в семь-восемь приходил один тип, похожий на боксера. Сашку спросил. А я сказал: видишь, нет его машины, значит, и его нет. Может, он позже приехал? А за что ж его? — спросил вдруг, обращаясь в пространство.

— Турецкий? — насторожился дежурный следователь. — Надо срочно звонить. Это, братцы мои, может быть очень серьезно. Ты не уходи, как тебя?

— Сашка я. Тезки мы… были. — вздохнул парень и сел на бордюр, обхватив руками голову. — И за что мужика?..

Дежурный следователь убежал к своему автомобилю и стал названивать в дежурную часть ГУВД Москвы. Тот принял сообщение и велел следователю не отходить от телефона. А через несколько минут раздался взволнованный голос начальника МУРа Романовой. Та спросила, где произошел взрыв. И, услышав, что во дворе его дома, облегченно вздохнула.

— Ладно, слушай меня. Поднимитесь на четвертый этаж, к его квартире, и проверьте, может, и там что-нибудь приготовлено. А погиб не Турецкий. Он сейчас на задании и совсем в другом районе. Могу предположить, что подорвался либо неопытный убийца, либо автомобильный вор. Но ты про то никому не говори. В общем, действуй, как сказала. Народу вырази сочувствие, им, бедным, оно, конечно, как попу гармонь, но шо же другое предложить? Словом, действуй. А труп, или что там от него осталось, отправь в морг, может, удастся опознать…

Народ во дворе тем временем продолжал обсуждать трагическое происшествие. Много ж об этом пишут. И по телевизору показывают. Но когда вот так, прямо на твоих глазах, страшно жить становится.

Хороший мужик был Сашка. И в озеленении участвовал. И, бывало, с мужиками во дворе стакан-другой брал, не брезговал. И машина эта его проклятая никогда по ночам не гудела, покой не беспокоила. Вот ведь как: жил да был хороший человек — и нету его больше.

Надо было Турецкому услышать такое про себя. Так, для общего развития, как иногда говаривал Меркулов.

Но Александр Борисович Турецкий в это время приближался на мощном «форде» к аэропорту Шереметьево. И естественно, не мог слышать, что о нем говорят соседи. А если б слышал, наверняка бы возгордился. Хотя чем особо гордиться, если люди говорят, что ты нормальный, правильный мужик?.. Был.

Телефонный звонок Романовой догнал его на съезде с Ленинградского шоссе.

— Ну, Сашко, — как-то странно вздохнула Романова, — я всегда была уверена, что жить тебе долго. Крепко ты им сел на хвост. Давай, дружок, делай свое дело и поменьше эмоций. А на новую машину начинай копить деньги.

— А что случилось? — встревожился он.

— Да я к тому, шо нету больше твоего «жигуля». Был, да и нету. И окон на двух этажах — тоже. Я ж говорила, не ставьте свои машины во дворах. Люди ходят, дети играют

— Понятно… — догадался он. — Значит, сработало?

— Да еще как! Там какой-то тип внутри оказался. Разберемся. Не вешай нос, скинемся тебе на новый «жигуль», будь он неладен. А шо прикажешь делать? Взяток нам не дают, слава Богу… Живем как все добрые люди… Ты сейчас где?

— Последний поворот.

— Ну и гарно, сынок, — вздохнула Александра Ивановна, и Турецкий по-настоящему оценил это ее ласковое, родное такое «сынок».

Он понимал, что за всем сказанным, как бы к слову, Романова прятала свою заботу о них и поистине материнскую нежность, хотя у самой было два взрослых сына.

— Ни пуха, Сашок…

— К черту, — не удержался Турецкий и подмигнул Эдуарду. — Ничего, поживем еще. И эту сволоту крепко возьмем за одно… причинное место.

45

Майор Климчук был похож на большой чемодан на колесиках. Крупный, грузный, широкоплечий, он был быстр в движениях и ловок, подобно цирковому медведю. Но короткие ноги, казалось, не ходили, а семенили. И это вызывало невольную улыбку.

Он стоял у раздвижных дверей здания аэропорта и курил, поглядывая на подъезжающие машины. И едва Турецкий вышел из пэпээски, первым подошел к нему, приложив ладонь к козырьку.

— Здравствуйте, Климчук Иван Васильевич.

— Александр Борисович, — представился Турецкий.

— Слушаю вас, какие дела? Что за паника?

Турецкий быстро ввел майора в курс дела. Майор закурил снова, предложил Турецкому, но тот отказался: и без того пересохло во рту.