Опасное лето

Мы заночевали в усадьбе маркиза дель Мерито, расположенной на холмах подле Кордовы. Прежде это был Королевский монастырь Св. Иеронима в Вальпараисо, одна из достопримечательностей Испании. Взбираться туда было особым приключением: наверх ввела классическая разбитая дорога – как в большинстве интересных мест Испании. Мрачный средневековый аскетизм, номера, переделанные из келий, окна которых выходят на Кордовскую равнину, – на следующее утро все это выглядело значительно веселее. Мы прогулялись по местным садам, церквям, старинным комнатам.

Хозяев не было дома. Пепс Мерито настоял, чтобы мы остановились в усадьбе, потому что все номера в городских гостиницах были давным-давно забронированы. Он позвонил управляющему имением и велел ему позаботиться о нас. Мы планировали провести там всего одну ночь, однако у Мэри поднялась температура, и утром она была слишком слаба для поездки. Мы вызвали врача из города и задержались еще на день. Пепс все время звонил из Мадрида, чтобы удостовериться, что у нас все в порядке и мы проводим время в довольстве и комфорте. Мы действительно получили удовольствие: безлюдность этого места делала наше пребывание там чем-то вроде поездки на природу, только во дворце. В мирной жизни такое не часто случается.

В Севилью мы выехали на следующий день. Погода была неважная, мы остановились в старой гостинице «Альфонсо XIII», сочетающей былое величие с неудобством, и направились в ресторан «Каса Луис», чтобы поесть перед корридой. Еда была отличная, бои – отвратительные.

Быки оказались никудышные, неуверенные, вдобавок их еще и умертвили пиками. Дело было не в том, что пикадоры как-то неправильно применяли варас – пики. Они не делали ничего против правил: удары наносились верно, в надлежащие места, напор быка сдерживался без проворачивания острия. Но с самим устройством пик что-то было не так, потому что в тушу быка полностью входил стальной наконечник и даже часть древка. Металлический кружок, который должен был мешать наконечнику пики проникать глубже одиннадцати сантиметров, сам скрывался в теле вместе с древком. Раны, которые наносили быкам пикадоры, называют медиа-эстокада, то есть «полклинка». Никто не знает, что матадор сможет сделать с таким быком, потому что до него животное доходит полумертвым от потери крови. Перед боем пики осматривает и опечатывает назначенный властями чиновник, он же выдает оружие пикадорам, чтобы никто не мог обвинить их или матадора, которому они подчиняются. Я не видел таких ранений, нанесенных пиками, с нехороших времен во Франции. Тогда случалось, что устроители боев закупали шесть могучих быков с длинными, тяжелыми рогами, и стальной ограничитель на конце пики вдруг почему-то оказывался кружком резины, покрашенным алюминиевой краской. Такие ограничители (их называют редондель) могли помешать наконечнику и древку войти в тело быка с таким же успехом, с каким резиновый кинжал – вонзиться в плоть. В результате быки попадали в руки матадору заколотыми до полусмерти. Я и некоторые другие люди всегда выступали против этих и других злоупотреблений с пиками на юге Франции, и все подобные ухищрения были мне хорошо знакомы.

В тот день в Севилье Мэри, несмотря на спавший жар, была все еще слаба, поэтому я не спускался перед боем к арене или патио де кабальос, конному двору, и не мог осмотреть пики. Их проверили и разрешили использовать, так что теоретически все должно было быть в порядке. Но раны быкам они наносили страшные.

После боя Антонио сказал, что пика повредила вену его второму быку. Это была чистая правда. Она вонзилась достаточно глубоко, чтобы пробить несколько сосудов, и, если бы пикадор продолжал давить на древко, попала бы в крупную артерию. Кровь шла светлая, она толчками изливалась из рваной раны на плече быка, стекала по ноге и оставляла цепочку капель на песке.

Я знал, как мастерски Антонио умеет работать с быками, способными хоть как-то биться. На Рождество я написал ему, что хочу приехать и написать правду, абсолютную правду о его работе и месте в корриде, чтобы это осталось в письменном виде и пережило нас обоих. Он хотел, чтобы я выполнил свое обещание, и знал, что справится с любым быком, который выйдет к нему из торила. И вот уже два дня подряд к нему выходили мелкие и незрелые бычки, и в этом был кто-то повинен. Всякий раз он испытывал отвращение. Большерогий бык в Кордове стоил ему сорок тысяч песет. Итоги боев в Севилье никого не обрадовали.

Мы с Биллом выехали обратно в Мадрид с первыми лучами солнца. Наши дамы собирались спать допоздна, а потом на маленьком сером «Фольксвагене» отправиться по красивой дороге в Малагу через Антекеру. Мы договорились встретиться в Гранаде, где выступал Луис Мигель, а на следующий день Антонио. Вечером, перед сном, жара у Мэри не было, и я надеялся, что отдых и солнце на «Консуле» поставят ее на ноги. Расписание боев было изматывающим, но после Гранады все бои, которые мы собирались посетить, были недалеко от Малаги, нашего временного пристанища.