Опасное лето

Так что по множеству причин, особенно потому, что я в целом охладел к спортивным зрелищам, бои быков не вызывали у меня прежних эмоций. Но за прошедшие годы выросло новое поколение тореро, и мне не терпелось их увидеть. Я знал их отцов, некоторых очень хорошо, но слишком многие из них погибли, слишком многие перестали выступать из-за страха и по другим причинам, так что я решил никогда больше не заводить дружбы с тореадорами. Слишком много было переживаний за них и вместе с ними, когда они пасовали перед быком от страха или неуверенности, порождаемой страхом.

В том году мы остановились не в самой Памплоне, а в Лекумберри и каждое утро проезжали двадцать пять миль, чтобы быть там к половине седьмого утра, поскольку в семь начинался бег быков. Наши друзья разместились там же в гостинице, и на семь дней мы все погрузились в ежегодное местное буйство. Через неделю нестихающего веселья мы достаточно хорошо узнали друг друга и по большей части сдружились между собой, а значит, фиеста выдалась на славу. Если вначале сверкающий «Роллс-Ройс» графа Дадли казался мне слегка претенциозным, то теперь я находил его очаровательным. Как и все в тот год.

Джанфранко присоединился к одной питейно-танцевальной куадрилье, состоявшей из чистильщиков обуви и начинающих карманников. В результате он редко пользовался своей кроватью в Лекумберри и ненадолго стал местной знаменитостью. На ночлег он устраивался посреди огороженного прохода, через который быков запускали на арену: боялся проспать и пропустить энсьерро. Не пропустил. Быки пробежали прямо по нему. Вся его куадрилья ужасно им гордилась.

Адамо каждое утро выходил на арену и требовал, чтобы ему позволили убить быка, но у организаторов были другие планы.

Погода стояла отвратительная, Мэри промокла насквозь и подхватила тяжелую простуду. Потом жар не отпускал ее даже в Мадриде. Сами бои тоже были не очень, кроме одного исторического события: мы впервые увидели Антонио Ордоньеса.

Я разглядел в нем величие по первому – медленному и плавному – взмаху плаща. Я словно увидел всех вместе великих мастеров капоте – а их было немало – живыми и снова в бою, только он превосходил их. С мулетой он был безупречен. Он убивал красиво и легко. Внимательно и придирчиво следя за его движениями, я понял, что он станет величайшим матадором, если избежит серьезных происшествий. Тогда я не знал, что он добьется величия без всяких «если» и опасные ранения придадут ему еще больше страсти и пыла.

Много лет назад я был близко знаком с его отцом, Каэтано, написал с него матадора в романе «И восходит солнце». Все, происходившее на арене, в книге было взято из действительности, из его подлинных боев. Все, что касалось событий вне арены, было плодом моей фантазии. Ему всегда это было известно, но он никогда не протестовал и не жаловался.

Наблюдая, как Антонио работает с быком, я убедился, что он унаследовал все мастерство, которое его отец показывал в свои лучшие годы. Техника Каэтано была доведена до совершенства. Он так управлял своими подчиненными, пикадорами и бандерильеро, что все взаимодействие с быком, все три акта пьесы, заканчивавшейся смертью животного, были размеренными и логичными. Антонио превзошел его: каждое движение капоте с момента появления быка на арене, каждый шаг пикадора, каждый удар его пики искусно направлялись так, чтобы подвести быка к финальному акту боя – подчинить его алой ткани мулеты и подготовить к смерти от клинка.

В наше время матадору недостаточно просто подчинить себе быка при помощи мулеты, чтобы заколоть его шпагой. Ему необходимо выполнить несколько классических маневров, прежде чем убить быка, если тот еще способен атаковать. Бык должен пронестись буквально в сантиметрах от тела матадора, чтобы опасность зацепить его рогами казалась вполне реальной. Чем ближе бык, завлекаемый и направляемый человеком, подбирается к нему, тем острее азарт зрителя. Классические пасе невероятно опасны, и матадор управляет быком при помощи куска алой материи, прикрепленной к метровой палке. Существует множество уловок: например, тореро проходит мимо быка, вместо того чтобы пропустить его мимо себя, или использует собственный рывок животного, по сути салютуя ему мулетой, вместо того чтобы направлять. Наиболее эффектный трюк – повернуться к быку спиной, но быки атакуют по прямой, и матадор, зная эту их повадку, встает так, чтобы не подвергать себя особой опасности. С тем же успехом он мог бы демонстрировать свое искусство в паре с трамваем, но публике подобные вещи нравятся.