Опасное материнство. Семья для сироты (СИ)

— Перегибаешь, Даниил. — Эмир смахивает его руку с моего плеча, а потом смотрит на моего отца. — Я отвезу Лию к ней домой. Хорошего дня. — затем переводит взгляд на мою маму и его голос меняется на более вежливый и доброжелательный. — И вам хорошего дня.

— Ты...

— Пап, я не хочу с тобой общаться. — произношу я, обрывая его попытки в очередной раз наехать на кого-нибудь. —Сегодня ты точно неправ.

Я отворачиваюсь от покрасневшего от злости папы, и иду с Эмиром к его машине. Настроение, такое прекрасное с утра, испорчено совершенно. Более того, к сожалению, я даже не знаю, когда мы с папой помиримся. Он слишком принципиален.

Когда мы проходим несколько шагов, я слышу приглушенный шлепок.

— Ты чего? …. -- доносится до меня растерянный голос отца и шипение мамы:

— Володь, ты дурак?!

— Да ты хоть знаешь, чем они...

— И знать ничего не хочу! Зато знаю твой говнистый характер, Володя! Быстро извинился! Или ни в какое кафе я с тобой больше никогда не поеду и сегодня ночую у Лии!..

***

Спустя полчаса мы сидим в просторном, теплом кафе недалеко от дороги. В нем вкусно пахнет шашлыком и дымком, за окнами красиво покачиваются еловые ветви со снежными шапками на них, радостно смеются пара компаний в углу зала.

Папа же мрачен.

Я чувствую себя странно.

Только мама весело улыбается.

Все дело в том, что сидим за большим столом мы не втроем. Кроме нас еще есть Эмир, Даня, Рома и Егерь... Это очень странно и необычно, поэтому я ощущаю себя не в своей тарелке.

Эмира сел рядом со мной, Егерь - недалеко от папы, А Даня устроился между ними. Это и к лучшему, учитывая то, что выкинул недавно этот “хороший” парень. Я ему благодарна, но правда, лучше пока на расстоянии...

— Лиечка, ты курицу, говядину или баранину будешь? — щебечет мама, пока я пытаюсь справиться с тревогой. Я бормочу:

— Лучше курицу. И без лука.

— Ты же всегда любила лучок?

— Я разлюбила, мам. — вздыхаю я. Все из-за Егеря и той поездки в машине. Рома кидает на меня насмешливый взгляд, но, к чести, молчит.

— Ладно, хорош тебе с таким лицом сидеть. — Егерь тем временем, общается с моим папой, открывая меню. — Все уже в прошлом, можем и нормально общаться. Плохо, что ли, что мы приехали? Вон дочь твоя зато в порядке, и ты. А то знаю я эту шпану, могли б и самоутвердиться за счет вас...

— Помолчи уже. — рычит папа. — Сам-то не шпана?

— Никогда при женщинах на кого-то не наезжал из-за фигни. Слушай. — обращается Егерь к мужчине, который принимает заказ. — Давай мне шашлык из барашка две порции, ребра, овощи и грибы на гриле, выпить что-нибудь на твой вкус и... чего б еще взять... Жрать охота.

— Люля возьми. — бурчит отец. — Вкусные здесь.

— А, давай еще люля. Тоже парочку штук.

Я потихоньку выдыхаю. Не знаю, откуда папа и Егерь знакомы, но, могу сказать, что папа сейчас немного сдался, отпустив свои принципы, раз общается с ним так.

— Мне курицу и сок. — захлопывает меню Даниил, сделав такой скудный заказ. И тут же взгляд папы устремляется на него.

— Что, Эмир, уже детишек к себе вербуешь? — усмехается отец, а Даня поднимает на него глаза. Смотрит при этом все с тем же вызовом.

— Ему уже есть восемнадцать. — спокойно бросает Эмир. Даня долгое время сверлит взглядом моего папу, заставляя меня снова начать нервничать, а потом произносит:

— Я после больницы на диете.

— И что же ты делал в больнице?

— Аппендицит вырезал. — произносит Даня, а я давлюсь минералкой. Ага, аппендицит...Вырезал...

Папа протяжно выдыхает, поймав грозный мамин взгляд. Видимо, сдерживается, чтобы не продолжить всех колоть своими острыми фразочками.

Через какое-то время нам приносят заказ и над столом плывут насыщенные запахи жира, дымка и маринованного лука. Когда перед моим лицом ставят куриный шашлык, и я смотрю на румяные кусочки, я понимаю, что, видимо, в беременность мне придется пожертвовать походами в шашлычные рестораны. Обычное мясо я воспринимаю, но тут то ли оно жирное, то ли...

Какое-то время я стараюсь поменьше дышать и только пью минералку, игнорируя шашлык, но потом меня начинает подташнивать.

— Я выйду, мне надо сейчас позвонить. — произношу я, вставая из-за стола. Папа поднимает на меня взгляд.

— Далеко не уходи, дочь. Темно уже.

— Я буду здесь, на террасе. -- киваю я, и, забрав с вешалки куртку, накидываю ее и выхожу наружу. Затем, чтобы не торчать перед окнами, ухожу в дальний конец террасы, и прислонившись бедром к ограде, задумчиво смотрю в лес.

Темнеет сейчас быстро. Папа не зря беспокоился. Я почти ничего не вижу на расстоянии нескольких метров, а освещение возле этого кафе скудное.

Какое-то время я стою, чувствуя, как выветривается слишком липкий и тяжелый запах шашлыка с моей одежды и волос, а затем слышу, как скрипит дверь кафе и поворачиваю голову.

Эмир. Он вышел налегке - в одной черной водолазке и брюках. Мне становится жутко холодно при одном взгляде на него.

— Что-то случилось? — спрашиваю я, когда он подходит ко мне. Эмир смотрит на меня, встав рядом.

— Тебе плохо?

— Немного тошнит. — признаюсь я. — Поэтому решила подышать. Папа там нормально себя ведет?

У него появляется усмешка на лице.