Опасное материнство. Семья для сироты (СИ)

Мы выходим в подъезд. Я спускаюсь по лестнице, и думаю о том, что у отца действительно есть основания для такого поведения, и я даже не могу его в этом винить. Про Эмира он рассказал не самые приятные вещи. И сам Эмир, похоже, не желает как-то пояснять сказанное. Он ничего не отрицал и перед отцом, и сейчас молчит. Любой бы попытался оправдаться, лишь бы выглядеть в глазах другого человека получше.

Дождь на улице уже заканчивается, и только редкие капельки иногда падают с неба. Когда мы приближаемся к машине Эмира, я не выдерживаю:

— Ты не хочешь как-то объясниться?

Он, уже было потянувшийся к ручке, чтобы открыть дверь, оглядывается на меня.

— По поводу чего?

Ха! Он серьезно?

— Эмир, по поводу того, что сказал мне отец. Такое чувство, будто бы он рассказал пару забавных историй из детства, и только. — произношу я. — И ты поэтому такой спокойный.

— Часть ты и так знаешь, остальная часть - правда. — он разворачивается, и, скрестив на груди руки, смотрит на меня. — Поэтому, какие объяснения тебе нужны, Лия?

Мне хочется вздохнуть. Эмир просто мастер прямолинейности.

— Я не думаю, что такой ребенок, каким был ты, без причины избил бы директора и подался в преступники. У моего папы уже профдеформация, поэтому он неспособен ни на сочувствие, ни на эмпатию к тем, кто нарушил закон. — все же, вздыхаю я. — Но я - не мой папа, поэтому могу попытаться понять тебя, и не надо заминать тему... Что? — я запинаюсь ,потому что после этих слов у Эмира появляется улыбка.

— Лучше сочувствуй себе, Лия.

— Что? — у меня приподнимается бровь.

— Даже если у человека есть причина совершить преступление, он все еще может остановить себя. Если же он продолжает это делать снова и снова - ему точно сочувствие и понимание не нужно.

— Эмир... — я чувствую, как у меня дергается веко.

— Что? — он хмыкает. — Ты настолько добрая, Лия, что мне даже не хочется рассказывать, что происходило в том детском доме, чтобы тебя не расстраивать. Доброта - плохая черта характера, но даже с ней можно прожить в этом мире. Правда, не со мной, потому что в таком случае ты будешь часто разочаровываться. Поэтому я хотел держаться от тебя на расстоянии, но вышло все иначе. И кому тут нужно сочувствовать?

Что за человек? Мне хочется его стукнуть, но я просто прикрываю глаза, возвращая себе спокойствие.

— У тебя совсем нет совести, Эмир. И я даже знаю, что ты сейчас со мной согласишься.

— Немного есть. Я же не хотел разрушать твой уютный привычный мирок.

— Все, езжай, куда ехал. — начинаю злиться я. — И можешь позабыть про наши выдуманные отношения. С таким бессовестным настроем, вроде твоего, мой отец будет охранять меня с пистолетом в руках. Если не хочешь умереть раньше времени - молчи про мою беременность и признайся уже, что ты мой работодатель, и только. Не заставляй моего папу лишний раз тревожиться.

— Конечно. — Эмир прикрывает глаза, подозрительно соглашаясь со мной всем своим видом. — Как скажешь. До завтра, Лия.

И как только я собираюсь отвернуться, чтобы уйти, Эмир неожиданно наклоняется прямо к моему лицу и прикасается легким поцелуем прохладными губами. Я в шоке округляю глаза, глядя на этого наглого, красивого человека напротив. Поцелуй выходит мягким, и бережным. Почти невинным. Будто бы мы оба студенты, и как раз наступила пора нашей первой влюбленности.

— Ты... — вырывается у меня. — Что... делаешь?

Эмир в ответ приоткрывает глаза. В них ни капли стыда или смущения.

— Ты же сказала, что я бессовестный. Соответствую.

Он выпрямляется, а я чувствую ,как краска резко заливает мое лицо. Хотя он едва прикоснулся ко мне, я все равно еще чувствую на губах след его поцелуя и легкое тепло после его дыхания.

— У тебя отлично получается. — я оборачиваюсь на окна дома, и вижу стоящего на балконе отца с мрачным-премрачным, набыченным видом, словно он готов сейчас же сорваться и пойти рвать голыми руками Эмира. Да, черт! — Вот ты гад, Эмир. Проваливай!

Фыркнув, я быстро покидаю двор, направляясь в подъезд.

Спустя минуту я слышу, как машина Эмира заводится и уезжает тоже, оставив меня в полной тишине и одиночестве справляться со странным трепетом в сердце, который я пытаюсь заглушить злостью на выходку этого ужасного человека.

05.07

05.07

— Поехали уже, Володя! — рычит мама с лестничной площадки, пока папа замирает на пороге и нравоучительно поднимает палец, чтобы в очередной раз что-то сказать. У меня уже рефлекторно закатываются глаза после этого жеста.

— Я забыл, кстати, рассказать про мою одноклассницу, которая в девяностые по глупости закрутила роман с одним типом из Питерской ОПГ... — отец резко вздрагивает, не закончив и хватается за затылок, обернувшись. — Лена! Ты там чем меня приложила?

— Запеканкой Лииной. — фыркает мать. — Что у тебя за вечер жутких историй? Давай, потопали уже.

— Как отец, я должен рассказать дочери все, что знаю из своего опыта, чтобы она...

— Володя!!!

— Все, ладно. Лия, по телефону поговорим. — папа зыркает в мою сторону очень строгим взглядом, а я вздыхаю.

— Пап, прекрати. Не хочу я об этом говорить по телефону. Все у меня будет нормально.