Опасное наследство

«Аргайл-румз» был самым популярным местом развлечений в Лондоне, но Хью никогда еще его не посещал. Пусть это заведение и не бордель, но репутация его была не так уж и высока. Тем не менее, когда через несколько дней после окончательного отказа со стороны Флоренс Эдвард предложил Хью повеселиться вместе с ним и Мики, Хью не стал отказываться.

Со своим двоюродным братом Хью общался редко. Эдвард всегда был задирой и лентяем, старавшимся спихнуть все свои дела на других; Хью же в их семействе считался белой вороной, пошедшей по стопам своего отца. У них было мало общего. Но, несмотря на это, Хью решил развлечься. Тысячи представителей среднего и высшего класса Англии ежедневно развлекались, посещая такие заведения и пользуясь услугами женщин сомнительного поведения. Возможно, думал Хью, они правы, довольствуясь тем, что им доступно, и не пытаясь найти «истинную любовь».

Сказать по правде, он даже сам не мог понять, действительно ли он любил Флоренс. Да, он рассердился, когда ее родители упрекнули его в недостойном поведении, без всяких оснований оскорбив память его отца. Но сердце его не было «разбито», как писали в романах, и осознавать это ему было немного неприятно. Он часто вспоминал о Флоренс, но продолжал крепко спать по ночам, сохранил хороший аппетит и без труда мог сосредоточиться на своей работе. Неужели это означает, что он ее не любит? Чем же тогда любовь отличается от нежности, какую он испытывает к своей сестре Дороти, или от симпатии, которую испытывает к Рейчел Бодвин? Какое-то время он почти в шутку размышлял – каково было бы взять в жены Рейчел. И что же такое настоящая любовь? Возможно, он просто слишком молод, чтобы это понять. Или же до сих пор не испытал любви и потому не умеет ее распознавать.

«Аргайл-румз» располагался рядом с церковью на Грейт-Уиндмилл-стрит, неподалеку от площади Пиккадилли. Эдвард заплатил по шиллингу за каждого из них, и они прошли внутрь. Все трое были облачены в вечерние костюмы: черные фраки с шелковыми отворотами, черные брюки, черные жилеты с глубоким вырезом и белые галстуки-бабочки. Эдвард щеголял в только что купленном дорогом и новом костюме, костюм Мики был подешевле, но модного покроя; Хью же надел то, что досталось ему от отца.

Танцевальный зал освещали газовые лампы, отражавшиеся в бесчисленных гигантских зеркалах с позолоченными рамами. Площадка для танцев уже была заполнена парочками, а за резной решеткой искусной работы сидели музыканты, энергично игравшие польку. Некоторые посетители тоже красовались в вечерних фраках, что говорило о том, что это представители высшего общества, но большинство были в обычных дневных костюмах конторских служащих и средних предпринимателей.

Над танцевальным залом шла затененная галерея. Показав на нее, Эдвард сказал Хью:

– Если заведешь знакомство с какой-нибудь куколкой, заплатишь шиллинг, и тебя проведут туда. Плюшевые диваны, приглушенный свет и ничего не замечающие официанты.

У Хью закружилась голова, но не от яркого света, а от возможностей. Столько девушек вокруг, и у всех только одна цель – пофлиртовать! Некоторые пришли в сопровождении знакомых, но большинство сами по себе, желая потанцевать с абсолютно незнакомыми им мужчинами. И все одеты с иголочки, в вечерних платьях с турнюрами и низкими вырезами и в элегантных шляпках на голове. Правда, на площадку для танцев они выходили, скромно накинув на плечи плащи. Мики с Эдвардом уверяли его, что это не проститутки, а самые обычные девушки, продавщицы из лавок, горничные и портнихи.

– А как с ними знакомятся? – спросил Хью. – Не подходить же к ним напрямую, как к тем, что стоят на улице.

Эдвард указал на высокого мужчину благородной внешности во фраке с белым галстуком, на груди которого было приколото нечто вроде банта.

– Это распорядитель бала. Дашь ему на чай, и он познакомит тебя с кем захочешь.

«Странная смесь фривольности и респектабельности», – по-думал Хью. Необычная атмосфера его возбуждала.

Полька закончилась, и некоторые танцоры вернулись к своим столикам. Оглядев столики, Эдвард воскликнул:

– Разрази меня гром! Это же Толстяк Гринборн!

Хью посмотрел в том же направлении и увидел своего товарища по школе, ставшего еще толще, с выпирающим из-под белого жилета круглым брюхом. Рядом с ним сидела на удивление красивая девушка.

– Может, присоединиться к ним? – вполголоса спросил Майкл.

Хью хотелось рассмотреть девушку поближе, и он охотно согласился. Все трое прошли между столами.

– Вечер добрый, Толстяк! – весело поприветствовал знакомого Эдвард.

– И вам тоже здрасьте, – ответил Гринборн. – Правда, сейчас меня называют Солли.

Хью то и дело встречал Солли в Сити, финансовом центре Лондона. Солли уже несколько лет работал в главной конторе банка своего семейства, располагавшейся всего лишь за углом от Банка Пиластеров. Эдвард же в отличие от Хью проработал в Сити всего несколько недель, и потому до сих пор не встречался с Солли.

– Мы подумали, не подсесть ли к тебе, – беззаботно сказал Эдвард и внимательно посмотрел на девушку.

Солли повернулся к своей спутнице.