Опасное наследство

Поприветствовать хозяина, как это положено, оказалось непросто: его нигде не было. Издалека доносилась музыка, в холле люди в потрясающих нарядах болтали, смеялись и сбрасывали на руки слугам верхнюю одежду. Я со сладким ужасом понял, что «небольшой дружеский прием», обещанный графом, – это самый великолепный бал, на каком мне доводилось присутствовать. Будь настроение у меня действительно траурным, я бы смутился при виде такого пышного веселья, но я вполне готов был всех покорить и отправился бродить по залам. Их оказалось немало: в уютных гостиных люди сидели на диванчиках, сверкая ожерельями и булавками для шейных платков, в укромных альковах – играли в карты, тут и там кто-нибудь пел и играл на пианино, а дойдя до бального зала, я был потрясен его великолепными зеркальными стенами. Танцующих пар было не меньше трех десятков – здесь, похоже, и правда собрался весь цвет Лондона.

Я не сомневался, что, оказавшись в доме, найду способ завести с кем-нибудь разговор, но, похоже, все пре-весело проводили время и без моей компании. Хорошо пошитым костюмом тут никого было не удивить, мода на шейные платки, завязанные бантом, наверное, пришла сюда еще до того, как попала в журналы. Никто не маялся в одиночестве, у каждого была компания – семья или приятели, так что мне оставалось только любоваться освещением (действительно газовым) и вышколенными слугами, стоявшими в каждом зале, будто манекены. Некоторые держали в руках подносы, на которых стояли бокалы с шампанским. Я не преминул этим воспользоваться. Учителя вечно следили, чтобы мы не выпили лишнего, а тут я был сам по себе, поэтому залпом выпил два бокала, чтобы поднять боевой дух.

Хандру и правда как рукой сняло. Я отправился в бальный зал и подошел к группе, состоящей из женщины и трех прелестно одетых девушек, рассудив, что при таком обилии дочерей дама отпустит одну из них потанцевать даже с тем, кто формально ей не представлен.

– Здравствуйте, – храбро начал я. – Прекрасный вечер, вы не находите? Я – граф Гленгалл.

Я поцеловал руку дамы, уже сообразив, что от моего появления она не в восторге.

– Герцогиня Сазерленд, – сухо представилась она.

Ох, слишком высокий титул: она наверняка пришла сюда ловить рыб покрупнее. Но я не сдавался.

– Кажется, объявляли кадриль. Разрешите… – Я обернулся к дочерям, но даже не успел спросить их имена, а дама уже ответила:

– Они уже обещали кадриль другим кавалерам. Но вы можете позже справиться у меня, вдруг какой-то из их танцев окажется свободен.

Будь мы где-нибудь в ирландских трущобах, она сформулировала бы это проще: «Идите прочь и к нам больше не лезьте, низкородный вы болван».

– Почту за честь увидеться с вами позже, – смиренно ответил я и с поклоном отошел, кинув на дочерей прощальный нежный взгляд: вдруг они уже влюбились в меня без памяти?

Нет, похоже, не влюбились. Взгляды их были холодны, как у их матери, и на одну ужасную секунду я усомнился в своем обаянии, но тут же повеселел снова. На сельских балах я пользовался успехом, значит, и тут успех не за горами.

Следующие полчаса я кружил по залам, как хищная рыба, выбирая себе жертву попроще. Удача улыбнулась мне в виде скучающей молодой вдовы – платье черное, спутника нет, но на руке обручальное кольцо.

– Разрешите предложить вам шампанского? Оно с севера Италии, я в этом разбираюсь.

– В самом деле? – без интереса спросила она.

– О да! Везде узнаю эти нотки вяленой груши и свежескошенной травы.

Ха, этот трюк я сам изобрел! Я не имел ни малейшего представления, из каких бутылок разливали напитки слуги графа. Но с деревенским пуншем этот фокус работал, сработает и здесь: просто называешь, что в голову придет, и люди соглашаются, потому что знают об этом еще меньше тебя. Я принес вдове бокал, она пригубила и устало воззрилась на меня.

– Оно явно французское. Груши нет, нотки скорее земляничные.

Я виновато развел руками. Меня никогда еще не разоблачали. Ну и ладно, главное – хоть с кем-то завел беседу. Вдова допила шампанское, и я уже собирался предложить еще, но она вложила мне в руку пустой бокал и двинулась к выходу из комнаты.

– Прошу меня простить, – чинно сказала она на ходу. – Хорошего вечера.

В переводе на язык простонародья это тоже было что-то вроде «Проваливай, не интересуешь». Я приуныл, но все же решился догнать ее и кое-что спросить.

– А где же хозяин дома? Помню его с детства: отец с ним не то чтобы дружил, но до смерти матери мы иногда бывали на его прекрасных вечерах. – Я картинно огляделся. – Неужто он так изменился, что я его не узнал?

– О нет, все так же хорош. – Она пожала своими царственными плечами. – Но таков уж он: устраивает чудесные вечера, а сам в последнее время на них показывается редко. Пресыщен празднествами и всеобщим вниманием, надо полагать.

Моя решимость познакомиться с хозяином только окрепла – это каким же титаном духа надо быть, чтобы пресытиться подобными вещами?! И зачем так тратиться, если это не радует? Вдова удалилась, а я, ведомый отчаянием от своего светского провала, решил непременно отыскать хозяина.