Опасное наследство

— Есть, правда, и еще одна претендентка, — продолжает испанский посол. — Мария Стюарт,[44] королева шотландцев, жена дофина Франции, и она, конечно же, католичка. А это очень важно для ее величества. Но королева шотландцев, согласно Акту о престолонаследии, не имеет права на корону: Генрих Восьмой исключил эту ветвь из числа наследников. К тому же она рождена в другой стране, и многие считают, что это лишает ее прав на престол. Французы, естественно, поддерживают претензии Марии Шотландской, но Франция — непримиримый враг Испании. А потому мой господин император и его сын принц Филипп горят желанием видеть вас, леди Катерина, наследницей короны.

Он заглядывает мне в глаза и проницательно заключает:

— Насколько я вижу, такая перспектива радует вас, миледи. Вам будет приятно узнать, что за вас выступает и венецианский посол. Но превыше всего — воля королевы, которая хочет видеть вас своей наследницей.

— Я никогда не могла рассчитывать на это и ничем не заслужила такой милости, — вырывается у меня. Голова слегка кружится, и я с трудом подыскиваю подходящие слова. — Я верноподданная ее величества и в этом деле покорно приму ее волю. Но хотя подобное известие и доставляет мне радость, я молю Господа, чтобы он даровал королеве много здоровых сыновей для продолжения ее рода.

Ренар одобрительно улыбается, и я понимаю, что нашла нужные слова.

— Но есть одно «но», миледи, — говорит он. — Королева знает, что вы были воспитаны в протестантской вере, и ее величество питает надежду, что вы, будучи еще совсем молодой, не станете возражать, если в вопросах религии вас будут наставлять более мудрые головы. Она станет счастливейшей из женщин, если будет знать, что ее дело продолжит сторонница старой доброй веры.

Я колеблюсь. Могу себе представить, как отреагируют на это мои родители. Да и Джейн тоже. Они все истовые протестанты и ни за что на свете не отступятся от своей веры.

— Вы обещаете подумать об этом? — спрашивает Ренар. — Полагаю, нет необходимости объяснять вам, чт'o в данном случае поставлено на карту.

— Да, сэр, — с чувством отвечаю я, не желая демонстрировать послу свои сомнения и тем самым рисковать возможностью стать законной наследницей королевы… И в то же время я не хочу, чтобы ее величество думала, что я легко отношусь к вопросам веры. — Я обдумаю это со всей серьезностью.

Я исполняю свои обязанности в покоях королевы, но ни о чем другом, кроме разговора с Ренаром, просто не могу думать. Больше всего на свете я хочу когда-нибудь стать королевой. Это самая заветная моя мечта, а теперь, когда между мной и короной Англии стоит всего лишь одна, не слишком молодая и здоровая женщина, эта мечта вполне может воплотиться в жизнь.

Но я не эгоистка. Я думаю о том, сколько добрых дел смогла бы совершить, став королевой, как сумела бы помочь своим родным. Но самое главное — мы смогли бы воссоединиться с Гарри, и я бы сделала его консортом. Ах, как бы мне хотелось увидеть замешательство на лице Пембрука, его смирение и испуг, увидеть, как он становится передо мной на колени!

Я даю себе клятву сделать все, что в моих силах, чтобы оправдать ожидания ее величества. Я надеюсь, что никогда не дам моей госпоже повода огорчаться из-за моих религиозных убеждений. Да, меня воспитали в новой вере, но в таком важном вопросе, как мне кажется, я просто обязана в знак благодарности уступить королеве. Признаться, я не так религиозна, как Джейн или наши родители, а потому меня легче склонить к тому, чтобы подчиниться мудрости ее величества. Если же я не сделаю этого, то, боюсь, окажу плохую услугу себе и своей семье, а вот если поступлю наоборот, то выгоды очевидны… Может быть, даже такова воля Всевышнего.

Я спрашиваю себя, проявят ли родители нетерпимость, узнав, что мое обращение в католичество — это цена королевского титула. Подозреваю, что их честолюбие в данном случае вполне может перевесить, и не исключено, что они смирятся, решив, что игра стоит свеч. А вот Джейн — это я знаю совершенно точно — никогда не пожертвует своей верой, и боюсь, если я приму католичество, сестра просто перестанет со мной разговаривать. А вот интересно, пошла бы Джейн на компромисс, если бы подобное отступничество принесло ей свободу и возможность жить, посвятив себя учению, — она ведь именно этого хочет больше всего в жизни.

Следует ли мне обсудить предложение испанского посла с родителями? В любом случае надо хорошенько подумать, прежде чем сделать это. Откровенно говоря, меня очень беспокоит их реакция. Но в глубине души я знаю, что решение уже принято.