Опасное наследство

Кейт взяла письменные принадлежности и, оставшись в своей комнате, решила записать все, что ей известно. Она изложила на бумаге слухи, которые вредили королю; упомянула о вероятности того, что Бекингем мог знать правду о судьбе принцев, хотя теперь он в любом случае был мертв, так что рассказать ничего не мог; затем записала слова епископа Рассела, который высказал не слишком уверенное предположение о том, что принцы до сих пор живы. Так, что там у нас еще? Ага, Тиррел по приказу короля ездил в Тауэр…

Кейт написала о том, что и брат Доминик, и епископ Рассел оба считали, будто ее отец с самого начала был исполнен решимости захватить трон, хотя никто из них и не обвинял его напрямую в убийстве племянников. Она написала, что епископ признался, что история о двоеженстве покойного короля Эдуарда была чистой воды выдумкой, однако ее отец предпочел поверить в нее из корыстных соображений. А также о том, что, кроме слухов, которые вполне могли пустить враги Ричарда III, и того факта, что принцев на протяжении вот уже десяти месяцев, с июля прошлого года, никто не видел, никаких свидетельств того, что ее отец действительно устранил детей своего брата, не имелось.

Она должна сама поговорить со Стиллингтоном и узнать правду. Собрав свои бумаги, Кейт перевязала их лентой для волос и заперла в сундуке — там они будут в безопасности. Подобного рода записки не следовало оставлять где попало — девушке невыносимо было думать о том, что отец узнает о ее изысканиях.

Заперев за собой на всякий случай дверь, она пошла по бесконечному лабиринту коридоров замка в надежде найти епископа Стиллингтона — того самого человека, который предъявил ее отцу в качестве документального свидетельства брачный контракт Эдуарда с леди Батлер. Кейт знала его в лицо, этого пожилого надменного священника, который, казалось, неизменно повсюду следует за королем. И какая удача — она нашла его в часовне.

— Благослови вас Господь, леди Катерина, — вкрадчивым голосом сказал Стиллингтон. — Боюсь, вы немного опоздали на мессу.

Она сделала реверанс:

— Нет, святой отец, я была на мессе раньше. Я искала вас.

— Меня? — Он улыбнулся. — Если я могу быть чем-нибудь полезен такой очаровательной молодой леди… — Его манеры показались ей заискивающими.

— Да, святой отец. Меня беспокоит кое-что. Я услышала это совершенно случайно.

— Садитесь, дитя, — пригласил ее Стиллингтон, показывая на скамью. — И расскажите мне все.

Кейт напустила на себя невинный вид.

— Святой отец, я прекрасно знаю, что мой отец стал королем, потому что его племянники, дети покойного короля Эдуарда, были признаны незаконнорожденными. Что-то говорилось о брачном контракте…

Улыбочка на лице епископа стала менее заметной. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Да, мое дитя, говорилось, и титул вашего отца был подтвержден парламентом. Не понимаю, что может вас беспокоить?

— Я слышала разговор двух людей. Я не знаю, кто они, поскольку оба стояли ко мне спиной. Так вот, они говорили, что никакого брачного контракта на самом деле не было, что все это выдумки, поскольку моему отцу был нужен предлог, чтобы узурпировать трон. Вы не представляете себе, как я расстроилась, услышав этот разговор. — Она и не подозревала в себе таких артистических способностей.

На лице епископа Стиллингтона промелькнуло беспокойство. Потом он не без усилия взял себя в руки и опять заговорил с ней в том учтивом тоне, что и несколько мгновений раньше.

— Это грязная клевета, миледи! — заявил он. — Жаль, что вы не видели людей, которые говорили такое, — с ними нужно было бы обойтись так, как они того заслуживают. Но в любом случае они лишь повторяли досужие вымыслы.

Кейт постаралась изобразить облегчение.

— Я рада была услышать это от вас, — сказала она. — Благодарю вас, вы очень меня утешили. А эта дама, леди Элеонор Батлер — так, кажется? — что с ней случилось?

— Она давно умерла, — твердо ответил епископ. — А теперь прошу прощения, но меня ждет ваш отец король. — И, осенив девушку крестным знамением, он вышел.

Кейт посидела некоторое время в задумчивости: епископ Стиллингтон явно был не из тех людей, кому можно верить, и уж совершенно точно он не хотел говорить об Элеонор Батлер.

Когда Кейт подняла взгляд, то увидела Уильяма, своего будущего мужа: он стоял в дверях и смотрел на нее обычным своим взглядом, который так тревожил ее.

— Добрый день, миледи, — холодно сказал он. — Его величество король зовет нас.

Ричард сидел в своей комнате, облаченный в глубокий траур, с одним-единственным украшением — драгоценной брошью из агата, рубина и жемчужной слезинки на берете. Он казался съежившимся, горе словно уменьшило его. На лице застыло выражение скорби, голос звучал хрипло, и держался король суховато, но приложил все усилия, чтобы встретить их тепло, обнял и поцеловал Кейт.

— У меня хорошие новости для вас обоих, — сказал он. — Я решил, что вы должны обвенчаться, прежде чем я покину этот замок.