Опасное наследство

— Здесь, в Раглане, нет королевских шпионов, — сказал Уильям. — Мы живем довольно уединенной жизнью.

— Брат, ты женат на дочери короля. Ты хоть это понимаешь?

— Кейт об этом ничего не известно. Я не рассказываю ей о своих делах, а моя преданность не подлежит сомнению. Но я отклонился от темы. Генрих Тюдор опять говорил о своем желании взять в жены нашу сестру Мод.

— Мод? Но наш отец много лет назад запретил ему и думать об этом.

— Так-то оно так. Но сам понимаешь: если Генрих теперь снова возвращается к этому вопросу, то естественно предположить, что он верит в возможный брак короля и Елизаветы и вынужден теперь искать себе новую невесту. Пусть в жилах Мод и не течет королевская кровь, но зато она приведет под знамена Тюдора весь Уэльс.

— Мы не должны ввязываться в такие дела! — рявкнул Ричард. — Надеюсь, твоя мать уничтожила письмо?

— Она его сожгла. Но знаешь, она была немного расстроена. Оказывается, перед смертью отец говорил, что, пожалуй, напрасно возражал против обручения, а она никогда не шла против его воли. Не переживай, я объяснил ей, что брак Мод с Генрихом Тюдором равносилен измене.

— Это точно. И кстати, в такое неспокойное время любая переписка с ним тоже будет считаться изменой.

— Я тебя понял. Думаешь, Ричард и впрямь может жениться на племяннице?

— Не знаю. Уж очень громко люди возражают. Но мне сказали, что он полон решимости. Он больше не ложится в одну постель с женой по очевидным причинам, а если верить лондонским слухам, то просто оставил бедняжку умирать. Говорят, он недоволен тем, что она не способна родить ему еще одного ребенка, и выражает убеждение, что долго она не протянет. Некоторые говорят, что он ждет не дождется ее смерти.

Кейт не могла в это поверить. Перед ее мысленным взором возникли отец и Анна, когда они еще жили в Миддлхеме, — любящая и счастливая пара. Нет, невозможно, чтобы ее муж и деверь говорили о тех же самых людях. Она помнила, что между королем и королевой наступило некоторое охлаждение, но даже это плохо согласовывалось с теми обвинениями, которые она сейчас услышала в адрес Ричарда. Нет, ее отец никак не может быть таким жестоким и бездушным, он совершенно другой. А негодяи и глупцы, как всегда, готовы верить в худшее!

Не в силах больше подслушивать, Кейт на цыпочках отошла от занавеса, поспешила наверх, легла в постель и принялась плакать в подушку. Вскоре появился Уильям. Он заметил слезы на щеках жены. Но, будучи человеком равнодушным и лишенным воображения, не стал задаваться вопросом, что ее расстроило.

Катерина Июнь — июль 1561 года; Гринвич-Палас; Савойская больница, [66] Лондон; Уонстед и Больё, Эссекс

Да поможет мне Бог. Теперь я точно знаю, что беременна, и, наверное, уже давно, потому что крови у меня кончились окончательно, а живот все больше округляется. И вскоре после того печального дня, когда у меня состоялось скорбное прощание с Недом и его высокая, стройная фигура исчезла в утреннем тумане, мне приходится просить Эллен все туже зашнуровывать мой корсаж.

— Бога ради, леди Катерина! — восклицает она, когда я прошу ее затягивать шнуровку сильнее. — Это может плохо сказаться на ребеночке.

— Ему это никак не повредило, — заявляю я, скрежеща зубами и стараясь еще больше подобрать живот. — Он впервые шевельнулся неделю назад и с тех пор так и кувыркается, не переставая. Может быть, он шевелился и раньше, но я думала, что у меня несварение желудка.

— Так это не может продолжаться, — предупреждает старая нянька, в отчаянии покачивая головой. — Идите к королеве. Сознайтесь во всем. Она ничего не сделает беременной женщине.

— А что будет, когда ребенок родится? — Меня трясет от страха при этой мысли. Женщины, которые получают помилование по беременности, после рождения ребенка могут быть казнены.

— Не знаю, — признает госпожа Эллен, глядя на меня взволнованным взглядом.

— У меня нет выбора. Я должна как можно дольше скрывать свое состояние, а потом сказаться больной и, когда скрывать дальше будет уже невозможно, попросить разрешения покинуть двор.

Это не единственная моя насущная забота. Наступает день моей встречи с секретарем Сесилом. Встреча назначена по моей просьбе, потому что мне не было выплачено содержание. Вопрос решается быстро и к моему удовольствию, но я все время чувствую на себе недоуменные взгляды сэра Уильяма, а когда деловой разговор заканчивается, он откидывается на спинку стула, складывает руки на животе и смотрит на меня равнодушным взглядом.

— Леди Катерина, — начинает Сесил, — я, и не только я один, замечаю, что вы питаете некоторое расположение к милорду Хартфорду.

— Я действительно испытываю к нему расположение, сэр, потому что он брат покойной леди Джейн Сеймур, которую я все еще оплакиваю. Мы все трое были добрыми друзьями.