Опасное наследство

Мой свекор, граф Пембрук, более словоохотлив.

— Всей душой приветствую тебя в нашем доме, миледи Катерина, — заявляет он, целуя мою руку.

Его жена графиня Анна, мачеха моего мужа, тепло обнимает меня. Это дама крупного телосложения и далеко не красавица, но у нее, кажется, доброе и любящее сердце.

Граф поворачивается к сыну:

— Надеюсь, теперь ты чувствуешь себя лучше, Гарри? Ты ведь пока не знаешь, Катерина, — он три недели пролежал в постели с лихорадкой. Но теперь, к счастью, выздоровел.

— Не беспокойся, — отвечает Гарри, — я теперь чувствую себя гораздо лучше. Правда! — И он широко улыбается.

Снова звучат трубы — наступает время свадебного пира. Нортумберленд, отвесив поклон, удаляется (к великому моему облегчению: я в присутствии графа чувствую себя не в своей тарелке), сославшись на неотложные государственные дела. А ликующий Гарри берет меня за руку, и мы вместе с Джейн и Гилфордом возглавляем радостную процессию, направляющуюся в большой зал. Здесь на столах гостей уже ждут всевозможные роскошные яства, все это искусно разложено на золотой и серебряной посуде. Кроме того, на высоком резном буфете выставлен впечатляющий набор блюд, чтобы все присутствующие могли лицезреть их и восхищаться. Мы рассаживаемся за высоким столом, где стоят большие золотые солонки. Тут же подбегают слуги с салфетками, кувшинами и небольшими буханками хлеба, произносится молитва, и начинается трапеза. Теперь, узнав, что Гарри выздоровел, я окончательно успокаиваюсь и начинаю получать от происходящего несказанное удовольствие.

Справа от меня Джейн отвергает предложенного ей жареного павлина, украшенного собственными перьями, и теплый салат. А вот Гилфорд жадно набрасывается на угощение, и тогда, улучив момент, сестра поворачивается ко мне и шепчет:

— Тебе не кажется странным, что все лорды Совета сочли необходимым прийти? И кроме того, такая невероятная роскошь. Наши родители на своей собственной свадьбе ничего подобного не удостоились. Я слышала — они сами об этом говорили. Их свадьба прошла тихо и скромно в тени коронации Анны Болейн. Так с чего вдруг сейчас такая помпезность?

Я кладу нож и отхлебываю вина. Слова Джейн снова разбудили мои подозрения: нас выдали замуж не просто так, но с какой-то тайной, неизвестной нам целью. И внезапно будущее уже не кажется мне таким радужным.

— Отвратительно, — говорит Гилфорд, отодвигая салат и снова протягивая руку к кубку, который уже несколько раз наполняли для него.

Джейн не обращает на мужа никакого внимания.

— Ну подумай, — шепчет она мне, откусывая кусочек пирога с олениной, хотя аппетита у нее явно нет. — Какие бы любезные слова наши родители ни говорили Нортумберленду, на самом деле они его ненавидят. Да еще полгода назад они бы ни за что не пожелали породниться с семьей, запятнанной изменой и вдобавок не так давно возведенной в дворянское достоинство.

— Но это очень выгодный союз, — возражаю я в своей полудетской мудрости. — Герцог — влиятельный человек. С ним нужно дружить.

— Возможно, — отвечает сестра без особой убежденности. Потом она шепчет: — Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, далеко отсюда! Скажи мне, Кэт, ты боишься первой брачной ночи?

Я чувствую, как румянец заливает мои щеки.

— Немного боюсь. Но, по правде говоря, я с нетерпением ее жду.

— Ждешь? — Джейн потрясена. — А я тебе признаюсь честно: я ее страшусь. Я ненавижу Гилфорда. И не хочу, чтобы он ко мне прикасался. — В ее голосе слышится злость.

Тут матушка чуть подается вперед над столом и сердито смотрит на нас. Нам с детства внушали, что шептаться в обществе неприлично, поэтому я поворачиваюсь и улыбаюсь Гарри, который все это время держал меня за руку, одновременно оживленно беседуя с миледи об охоте. Ему удалось как следует подкрепиться.

— Милая Катерина, — говорит он, — я никогда не забуду этот день! Ну до чего же ты прекрасна сегодня!

— И ты тоже, милорд, выглядишь не так уж плохо! — весело отвечаю я.

Он заразительно смеется, и я просто очарована мужем. Чем больше я узнаю Гарри, тем сильнее он мне нравится. В отличие от бедняжки Джейн, меня первая брачная ночь нисколько не пугает.

Возможно, Гарри знает, почему на нашей свадьбе присутствуют все члены Совета. Я задаю ему этот вопрос.

— Из дружеского расположения, которое все они питают к Нортумберленду, — говорит он мне, и я испытываю облегчение, услышав эти слова.

Конечно, так оно и должно быть. Все эти лорды вместе с ним управляют королевством, а многие, наверное, также связаны с герцогом родственными узами. И когда Гарри наклоняется и снова целует меня в губы, на этот раз приникая к ним еще дольше, я забываю обо всем на свете и покрываюсь румянцем, слыша восклицания и многозначительные замечания тех, кто смотрит на нас. Теперь уже все раскраснелись от выпитого вина — все, кроме Гилфорда, на чьем лице застыло раздраженное выражение: он скорее кажется каким-то позеленевшим. Так ему и надо — нечего было наедаться до отвала!