Опасное окружение

– Сколько стоил ваш мех? – спросила я.

– Около пяти сотен долларов, – сказал он, задумчиво жуя.

– Так вы продешевили, – рассмеялась я. – Мой прежний хозяин надул вас. В лучшем случае за меня дали бы двести пятьдесят, а может, и меньше. Никто не хотел покупать меня за цену Старкера. Да он сейчас смеется над вами!

На лице Хеннесси промелькнуло какое-то странное выражение.

– Для тебя это ничего не меняет. С тем же успехом я мог заплатить за тебя пять долларов вместо пятисот, – медленно проговорил он. – Ты моя, пока не умрешь или пока я не решу продать тебя или убить.

«Или пока я не убегу», – добавила я про себя.

– Лучше и не пробуй бежать. – Он словно прочитал мои мысли. – Я очень быстро тебя найду и так изуродую, что больше ты не убежишь никуда.

Слова его были ужасны, но голос оставался спокойным и ровным. Я невольно вздрогнула. Этот человек не остановится ни перед чем.

– Старкер был не дурак, – продолжал мой владелец. – Он знал, что стоит снять с тебя эти железные кольца, и ты удерешь раньше, чем он поймет, что случилось. Я тоже не дурак. Я снял их, потому что так удобнее передвигаться, но только не подумай, что ты сможешь удрать. Я знаю, ты будешь пытаться. Я понял это по твоему лицу еще в кузне. Но я решил тебя проверить. Я хотел знать, насколько сильно твое желание.

– И теперь знаете, – сказала я.

– Знаю. Ты можешь думать, что я продешевил, но это не так. У тебя в запасе еще долгие годы, за которые ты успеешь поработать много и тяжело.

Хеннесси засмеялся, пробурчав под нос:

– Да, я верну свои деньги, девка. Ты можешь мне поверить.

Я взглянула на своего спутника. Освещенный пламенем костра, он походил на медведя, на дикое существо – злое порождение этих глухих мест.

– Ну что же, теперь все ясно, – сказала я как можно ровнее. – У вас много рабов?

– Около пятидесяти.

– И они не убегают?

– Я привожу их назад, и больше они не делают попыток, – бесцветным тоном пояснил Хеннесси. – Я еще не потерял ни одного раба.

Закутавшись в одеяло, я молча легла у догорающего костра. Лица моих друзей и недругов, лица, лишенные тел, проносились у меня перед глазами: дядя Тео, Гарт, Джек, Арнольд… а теперь вот этот мужчина. Во сне я видела себя на «Красавице Чарлстона». Я была единственной рабыней, закованной в трюме, а Эдвард Хеннесси был капитаном. Я проснулась с сильным сердцебиением и так и не смогла больше уснуть. Я лежала на земле и слушала звуки леса и дыхание моего хозяина. Моя ненависть даст мне волю к жизни, я знала это. Наконец сон сморил меня.

Он разбудил меня задолго до рассвета. Мы поели холодной похлебки и выпили кофе. Нам предстоял переход через горы. Весь день лил дождь, но мы шли вперед, не останавливаясь, карабкаясь по скользким тропинкам. Нам удалось пройти около двадцати миль. Хеннесси сказал, что у него плантация в Виргинии, в четырехстах милях от Уилинга. Слово «плантация» произносилось хвастливо и с гордостью, и я представляла себе красивую усадьбу, как «Ля Рев» или Хайлендс, со многими акрами плодородных земель, дающих богатый урожай.

Мы шли чуть больше трех недель, видя перед собой один и тот же лес. Мы карабкались на поросшие лесом вершины, чтобы оттуда увидеть все тот же бесконечный зеленый океан, а потом опять спускались вниз. Ночью, после еды и другого ритуала, о котором Хеннесси никогда не забывал, поскольку он ему нравился, он связывал меня так, что я не могла шевельнуться, а утром развязывал, и мы опять шли.

Связывать на ночь он стал меня после того, как я попыталась убить его. Это произошло примерно через неделю после Уилинга. Однажды вечером он прикорнул у костра, и я решила убить его, раз и навсегда покончив со своими мучениями, и даже придумала, как это сделать. Пока он спал, я притащила тяжелый плоский камень, который заметила, еще когда разводила огонь. Он был тяжелый и острый с одного конца, так что им запросто можно было проломить череп. Я на цыпочках подкралась к Хеннесси, занесла камень над его головой, но в самый решающий момент какой-то звериный инстинкт разбудил его и он откатился в сторону.

В одно мгновение я была сметена на землю.

– Хочешь меня прикончить, стерва, – заревел он. – Я тебе не по зубам, французская шлюха, у меня уши, как у индейца, и реакция быстрее, чем у кобры. Ты очень пожалеешь о том, что связалась с Эдвардом Хеннесси, дрянь.

Он бил меня до тех пор, пока меня не начало выворачивать кровью. Затем он связал мне руки и ноги кожаным ремнем. Я стонала от боли, но мой хозяин остался глух к моим мучениям. Он пнул меня ногой и с садистской усмешкой заметил:

– Может быть, это отучит тебя от вздорных фантазий.

Но настал-таки день, когда последняя гора была пройдена, и Хеннесси сообщил:

– Вот она, моя плантация.