Опасное притяжение (СИ)

— Малыш, вернись. — Он так и не запомнил, что мне не нравится, когда он меня так называет. — Я готов был простить тебе даже измену…

— Но не смог…

Соглашается:

— Сразу не смог, но смогу. Вернись ко мне.

Раздражаюсь. Опять получается: он молодец — всё мне простит, а я виноватая.

Если сказать ему, что я ему не изменяла, ему ещё хуже будет? Или изменяла? Поцелуй — это измена? Решила ничего не говорить. Пусть думает, что хочет. Как ему удобно, так пусть и думает.

— Не могу.

— Любишь его? — не понимаю, кого он имеет в виду.

Открыла было рот, чтобы ответить… — отвлеклась на Пашку, который именно в этот момент, с наглой ухмылкой на смазливой физиономиии, не обращая внимания на разговаривающего с ним Рината, неторопливо, идёт к нам и вальяжно разваливается на стуле, рядом со мной. Засранец!

— Мы не закончили, — не скрывая недовольства, говорит ему Мартин.

— Она не хочет с тобой разговаривать. — брата моего ничего не смущает.

Мартин аж побледнел от наглости такой. Подскочил, уронив с грохотом стул, привлекая любопытные взгляды. Пашка нехотя так, тоже поднялся, с неизменной наглой улыбочкой. Всем своим видом показывая: ладно дядя, так и быть, только ради тебя.

Вот знаю его говнюка, специально выводит. Сейчас доведёт, а потом с невинным выражением лица будет удивляться: «А чё? Я ни чё. Это вообще не я. Это всё он».

Прибью! Вот выйдем отсюда и прибью.

Стоят передо мной два петуха: один злой, аж искры летят в разные стороны, второй наглый — сама бы прибила. Роста одного. Но Мартин поздоровее будет, разница всё-таки больше чем в десять лет. Размажет ведь моего непутёвого братца сейчас по стенам. На стол что ли, между ними сигануть? Уже траекторию рассчитала…

— Паш, — Ринат подошёл.

Может хоть один в себе?

— А я что?

О, всё как я думала.

— Дай им поговорить.

Тоже не в себе. Зря надеялась.

Паша фыркнул губками своими пухлыми:

— Пусть говорит, я не мешаю.

Ринат прищурился недовольно:

— Как ты там вообще выжил такой несговорчивый?

— Другие там не выживают, тебе ли не знать?

Ринат глаза закатил:

— Бл*ть, заканчивайте парни, — один в себя вроде пришёл.

Но у меня нервы. Я не выдержала. Подскочила, схватила Пашку за рукав и потащила на выход. Он, слава всем богам, не сопротивлялся. Повозмущался немного на ходу, но пошёл. Иду и думаю: догонят, не догонят….

На приличное расстояние отошли, осмотрелась вокруг. Вроде не догоняет никто…

— Что это было сейчас? — держу его за рукав мёртвой хваткой.

— Что, Кать? Ничего же не было. — и смотрит так, что если бы не знала его, то стопудово поверила бы, что ничего не было. — Подумаешь, стукнули бы друг друга пару раз, делов то? Не заморачивайся даже…

Охренеть, как всё просто оказывается у него. У меня руки дрожат, так я передёргалась, а он стоит и лыбится, как ни в чём ни бывало.

— Паша, прибить тебя хочется…

Ржёт…

— Да ху**вое заведеньице, не понравилось мне. — наклоняет голову для подзатыльника.

Щёлкнула его тихонько, для порядка.

— Он поговорить просто хотел.

— Да о чём вам с ним говорить? Всё итак ясно.

— Ну тебе ясно, ему может не ясно. И мне вот тоже не всё ясно.

— Кать, он не подходит тебе. Вот, вообще никак…

Я глаза вытаращила, смотрю на него, слов подобрать не могу:

— Интересно… — выдала умное…

— Ты не видишь что ли какой он? Он же задушил бы тебя правилами и ограничениями. — Обнимает. — А ты хорошая у меня. Тебе вечно всех жалко. Всех, кроме себя. Страдалица моя. А ему что будет-то? Ну попсихует немного, и то скорее только от того, что его бросили, а таких не бросают, понимаешь? Ничего с ним не случится. Переживёт. Нельзя тебе с ним. Сломает. Тебе другой нужен.

— Ну и что теперь? Пиццу заказываем и домой идём? — не стала с ним спорить. В чём-то он прав, конечно…

— Зачем домой? У вас что, один клуб на миллионный город? Ты мне тусу вообще-то обещала. Давай, выполняй обещание. И жрать я хочу, ох*еть как — голову наклоняет.

Я только глаза закатила, слова закончились…

Глава 34

Весна пришла. Моё самое любимое время года.

Я стою у окна, своей новой квартиры и любуюсь на деревья, которые начинают обновлять свои одёжки, превращаясь из безжизненных, сухих деревяшек в великолепные создания, невероятного девственно-зелёного цвета и думаю о Мише.

Уже несколько дней я не получаю от него ничего, ни строчки. Так долго он ещё никогда не молчал. Тем не менее, упорно продолжаю ему писать, как все последние месяцы.

Стараюсь не волноваться и не переживать, как он просит меня в каждом письме, но в эти последние дни мне почему-то неспокойно.

Я живу сейчас его письмами и звонками. Утром, ещё толком не проснувшись, включаю комп и пока одеваюсь на работу, пишу ему.