Опасное семейство

После такого признания, словно бы облегчившего душу Старостенко, вопрос об убийстве Русиевым Лилии Трегубовой разрешился просто. Охранник, в общем-то, и не скрывал теперь, что приезжал на место, но только посмотреть — и все. А зачем? Так проверить, не осталось ли улик, так Игнат приказал.

На этой же версии настаивал и Лютиков.

Интересно, что теперь будет рассказывать Орехов? У него ведь, судя по признаниям охранников, была особая роль в этом кровавом деле. Это он якобы постоянно бегал к хозяину и командовал потом — кому и что надо делать…

Старостенко увели. Уходя, он с надеждой взглянул на генерала Грязнова, оказавшегося, по его мнению, не таким уж и коварным, как говорил о нем в камере один сиделец, урка со стажем, знававший в свое время бывшего начальника МУРа.

Грязнов понял смысл этого взгляда.

— Хотите что-нибудь передать жене?

— Пусть придет… — Помолчав, Старостенко добавил: — Только не придет она… Гордая.

— Да, преступнику в глаза смотреть — приятного мало. Вы бы хоть о жене-то своей вспомнили, когда шли на убийства?

— Не убивал я никого! — снова, уже со слезами на глазах взмолился Старостенко.

И Грязнов готов был уже поверить ему, но по старой муровской привычке не делать окончательных выводов на полпути приказал конвоиру задержанного увести, а к нему доставить Орехова, но сделать так, чтобы они ни в коем случае не могли встретиться в коридоре.

Глава шестая ПО СЛЕДАМ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ

1

Дотошный Рюрик Елагин, изучая уголовное прошлое Игната Русиева, отыскал-таки одну зацепку. В девяносто втором году он был осужден по делу о вооруженном ограблении обменного пункта валюты. Его напарник оказался проезжим из Питера. Не собираясь задерживаться в городе, он по собственной беспечности даже маску для безопасности, как Игнат, на себя не натянул. Вот его-то и запомнил раненный Игнатом охранник. Этого питерского. Семыкина взяли уже в поезде, на подъезде к Сухуми. Ловко тогда у ментов получилось. Ну а тот, недолго думая и не собираясь брать на себя чужую кровь, сдал Игната.

Оба налетчика отсидели свои сроки и вышли на волю. А теперь, вероятно, когда у Русиева возникла необходимость где-то отлежаться, не исключено, что таким дном для него стало жилье его бывшего питерского подельника, которого Игнат мог считать в определенном смысле своим должником.

Фамилия Семыкина оказалась известной в питерском угро. Виктор Петрович Гоголев без особого труда вспомнил этого вора-рецидивиста, домушника, которого неоднократно отправлял за решетку, работая еще в Ленинградском уголовном розыске.

А вооруженный надет на валютный обменник, кстати, этот Семыкин оправдывал на суде смехотворным заявлением — собственной глупостью — вор не должен «менять масть» — и отсутствием карманных денег. Пока ехал на юг, в пух и прах проигрался в карты, спустил хитрому «катранщику», ловкому поездному шулеру, все свои «отпускные» — вот и пришлось как-то выворачиваться. Да и на Игната он тогда вышел случайно — разговорились на базаре, где Семыкин, ввиду острой денежной нужды, продемонстрировал ловкость рук, а Игнат его «углядел».

В общем, сложилась как бы целая цепь случайностей, которые в итоге оказались звеньями единой преступной закономерности.

Получив все необходимые данные на скрывающегося уголовника, Виктор Петрович позвонил Грязнову и сообщил, что, если этот Русиев действительно в Санкт-Петербурге, его задержание — дело техники. А он, как было им уже сказано, отвечал за свои слова. Вячеслав Иванович заверил, что очень надеется на оперативные и агентурные кадры славного города на Неве, тем не менее изъявил желание взять бандита, ставшего уже матерым убийцей, лично. Гоголев посмеялся, посчитав слова Вячеслава очередной дружеской шуткой, но Грязнов настаивал.

— Ты пойми, Витя, для этого мужика, наверняка почувствовавшего свою значительность и неуязвимость, мгновенный арест может оказаться сокрушающим ударом. Кое-кого перед жестким допросом, бывает, надо выдержать, помурыжить в камере, заставить разувериться в себе. А вот такого, как Игнат, я думаю, надо брать грубо и безжалостно, именно как рецидивиста-убийцу, и немедленно начинать его колоть, пока он не успеет опомниться. У нас набралось на него столько фактов, что ему уже не отвертеться.

— Ладно, считай, уговорил, я дам тебе знать, как пойдут дела. Но только и ты вылетай сразу, мы долго ждать не сможем.

На том и закончили. После этого разговора Виктор Петрович достал свою старую записную книжку, хранившуюся в сейфе, и стал ее тщательно перелистывать.

Работая в уголовном розыске, даже будучи потом его начальником, большинство этих номеров он помнил практически наизусть. Но теперь, когда он командует Главным управлением внутренних дел города, такая надобность отпала.