Опасное семейство

Но Солонин действительно был сильным, когда приходилось действовать в условиях постоянно меняющейся обстановки. Ему даже не понадобилась помощь зевающей в дверях Оксаны, увидевшей свою подругу в несколько, надо заметить, непотребном виде. Она, видите ли, не спешила одеваться, возможно, рассчитывая на обязательное продолжение.

Справедливый вопрос последовал лишь после того, когда решился вопрос, куда Наталью уложить. Солонин, не испытывая никаких угрызений совести, устроил свою собеседницу под тем же пледом, под которым провела ночь Оксана, и повернулся к давней подруге и лучшему своему агенту в полной боевой готовности.

— И что ты мне на все это скажешь? — сварливым тоном уязвленной собственницы начала «заводить пластинку» Ксюха.

Оно бы, вероятно, продолжалось до бесконечности, но у Солонина не было теперь ни малейшего желания анализировать услышанное повествование, а тем более делиться с явно обиженной, мучимой подозрениями девушкой мыслями относительно экономической политики Российского государства, зависящей порой черт знает от каких «серьезных международных обстоятельств».

Поэтому он просто сгреб Ксанку в охапку и заткнул поток ее красноречия крепким поцелуем. А она, падая в его руках на диван в кабинете, где сбоку валялось еще не остывшее белье ее подруги, и не собиралась думать ни о чем, кроме тех ощущений, которые раз за разом делали ее самой счастливой женщиной в данные часы и на данных квадратных метрах шикарного заграничного пледа, много чего повидавшего в своей недолгой жизни.

В середине дня, привезя слегка оглушенных обилием впечатлений подруг к Оксане домой, где те могли объясниться и обсудить, как жить дальше, Виктор Солонин заявил, что ему необходимо на день-другой смотаться в командировку, после чего он вернется и они обязательно продолжат… более тщательное и вдумчивое знакомство.

А вечером того же дня элегантный, высокий блондин с небольшим кейсом в руках вежливо постучал в дверь номера Александра Борисовича Турецкого.

Удивлению Грязнова не было границ, когда он узнал, что Виктор свою роль сыграл и сведения добыл. Как и у кого — это секрет фирмы. Впрочем, при необходимости он готов даже слегка приоткрыть свои карты.

5

Итоги судебно-медицинской, криминалистической и баллистической экспертиз были представлены Турецкому только через три дня.

Пока удалось опознать только труп Москаленко, причем благодаря стараниям врача-стоматолога, который совсем недавно ставил Михаилу Михайловичу коронки на верхние зубы. Свою работу доктор сразу узнал.

Из тела были извлечены три пули. Две — из груди и одна — из головы. Можно было подумать, что последняя являлась как бы контрольным выстрелом, тогда как две предыдущие смертельными ранениями не были.

Баллистическая экспертиза показала, что все три пули были выпущены из одного оружия — пистолета, принадлежащего Юрию Петровичу Кирееву. Следы пальцевых отпечатков на металле принадлежали только самому хозяину.

А вот пули, извлеченные из остальных шести тел, буквально нашпигованных ими, — эти были выпущены из пяти автоматов, изъятых при задержании охранников.

Казалось бы, какие еще вопросы? Но ведь каждый, за исключением, пожалуй, Барышникова, утверждал, что стрелял не он, а за него кто-то другой, на кого он показать не мог. Нет, Старостенко с Лютиковым валили вину на Барышникова с Алымовым. Орехов вообще отрицал свое участие, утверждая, что из его автомата мог стрелять только Игнат Русиев. Но Игнатовых отпечатков пальцев на автомате не оказалось, в то время как ореховских было предостаточно.

Словом, следователи пришли к выводу, что отрицать преступники могут все что угодно, но факты свидетельствуют против них. А долго врать и запутывать следствие, перекладывая вину с одних плеч на другие, они не смогут. Улики налицо.

В принципе можно было садиться и писать обвинительное заключение.

Ну, с охранниками вопрос предельно ясен.

С Киреевым — тоже. Против него было собрано большое количество свидетельств того, как решались в крае «экономические проблемы». И был Юрий Петрович теснейшим образом связан не только с уголовниками в милицейской форме, на что особо упирал Борис Барышников, никаким боком не причислявший себя к этим преступникам, — это так он реагировал на мысль о снисхождении к нему, но и с профессиональными бандитами. А уж эту сторону деятельности Кири с отменным вкусом расписал сам Глухой, который точно был уверен, что отделается сущей мелочью. Взял, передал, ну, под определенной угрозой же! А кто угрожал? Да Киря с Шиловым — одна компашка.

Вот и на Шилова стал набираться материал. Серьезный компромат. Но решать вопрос с генералом можно было лишь на высоком уровне, в Москве, в министерстве, где его утверждали на этот пост…

Сгоревший «рафик» принадлежал, как быстро выяснили, хозяйственному управлению химкомбината, и факт его пропажи был немедленно доведен до сведения милиции. Но там даже дела не завели по этому поводу. Тоже повод для размышлений.